— Что неладно? — сказал я, стараясь удержать челюсти, которые дрожали и прыгали.
— Неспроста это, говорю... Видать, кружит нас она...
— Кто она?..
— Да она... Нечистая сила...
Я сжал зубы.
— Ну, поговори еще, дуралей... Да пусти, пусти лошадь... Пусть сама идет, как знает!..
Опять поехали...
— Тук-тук-тук...— опять зазвучало.
Bce слышнее и слышнее отдавался этот звук у нас в ушах и все бодрее бежала лошадь.
— Барин, — сказал вдруг Онисим, весь встрепенувшись, — а ведь мы теперь на дорогу попали... На дорогу, как есть... Вон и вехи — глядите?.. Чудеса и только!..
Я глубоко перевел дух. По ходу лошади было уже видно, что она почуяла что-то верное...
— Вот видишь, стало быть, лошадь-то умнее нас..
Вот она на звук и вывела нас прямо... А мы кружились!..
— Вывела! — сказал Онисим и подозрительно покосился на меня. — А почему же, барин, все не видать того?
— Кого?
— А того, кто впереди-то едет!..
— Погоди... за поворотом увидим!
Дорога, действительно, заворачивала. Но когда мы миновали поворот, мы все же впереди себя никого не увидели.
А звук становился все слышнее и слышнее. Теперь, когда ни ветер, ни снег не заглушали его, он раздавался отчетливо, похожий на мелкий дробный стук.
И стук этот сопровождал нас, звучал почти под ухом, продолжая быть необъяснимой загадкой.
Но Онисима стук не занимал уже.
— Гляди-ка, гляди-ка, барин! — радостно гаркнул он и указал рукой на что-то видневшееся впереди. — Ведь это не иначе, как Быкинский двор!..