Мы ехали уже минуть с десять.
— Онисим... А ведь мы, пожалуй, не так едем!..
Звук не отдалялся и не приближался, словно бы мы не двигались с места. Вероятно, Онисим и сам уж это заметил. Он придержал лошадь.
Ветер по-прежнему свистел и ревел... Летели и летели на землю белые хлопья... Звук вдруг исчез...
Я посмотрел на Онисима. Онисим — на меня.
— Что за притча! — пробормотал он. — Явственно ведь слышалось!..
У обоих у нас мелькнула одна и та же страшная мысль, что мы с самого начала взяли ложное направление и отдалялись от того, к чему хотели приблизиться.
— А то, может, он где-нибудь за курганом, — нерешительно сказал Онисим. — Ветром-то относит, нам и не слыхать... Нужно далее ехать!..
Мы опять двинулись. И только мы двинулись, «тук-тук-тук» таинственно зазвякало в снежной пустыне.
— А что, барин! — радостно вскричал Онисим. — Говорил я... Н-но, милая, пошла!...
Теперь мы ехали, не останавливаясь, может быть, с полчаса. Сначала ехали направо, как я хотел, потом круто свернули влево, как считал правильным Онисим. Звук не пропадал, не отдалялся, но и не приближался.
— Онисим, что же это?
— А кто его знает!..
Это был какой-то кошмар...
Лошадь выбивалась из сил. Мы сделали новую остановку... И тотчас же пожалели, что сделали это...
Нас охватил суеверный страх; звук, который только что был так явственно слышен, словно по волшебству исчез, лишь только лошадь стала.
— Вперед!.. — крикнул я во все горло.
Лошадь рванула и «тук-тук-тук» зазвучало, как прежде.
— Стой!
Звук исчез.
Некоторое время мы оба молчали, напуганные и потрясенные...
— А дело-то, барин, того, — начал, заикаясь, Онисим. — Неладно, говорю, дело-то...