Потом, она, конечно, отдалась ему, и по-настоящему стала его девушкой-игрушкой. Первой из новеньких младших лунных дев. Затем Луихад нашёл себе других, забирая их с Земли и других планет. Тира долго сопровождала его в полётах между небесными телами. Но вниз Луихад решил взять её с собой не сразу, а только после многих, многих длинных суток. Настал день, когда она открыто попросила его о близости. Только тогда он счёл, что девушка совсем избавилась от земных привычек и стала лунной.
Его первые подружки-любовницы просто привыкали к жизни на Луне, а потом Таниквинель из любви к Луихаду подарила ему золотой амулет и научила обращаться с ним. Им он и воспользовался, чтобы окончательно превратить Тиру в свою игрушку. Это был первый раз, когда он переделал мысли девушки. Получилось плохо, «дорабатывать» её пришлось ещё не один раз, прежде чем результат удовлетворил его. Тира стала первой из младших, и долго была его и спутницей, и подопытной, на которой Луихад и учился.
Позже, когда он собирал свою коллекцию для удовольствия, Тира была забыта и брошена им. Она удалилась на Алую Луну и растворилась где-то в её кристаллических глубинах. Со следующими девушками всё проходило гладко: Луихад набрался опыта и менял их без затруднений. Обычно, лишая добычу памяти, он просто делал их бисексуальными и более сговорчивыми, а в остальном оставлял как они были. Только со старшими женщинами приходилось работать тщательнее, чтобы превратить их в настоящих лунных дев, открытых и доступных.
Они летели сквозь пустоту, что чернее ночи. Луихад, первый в цепочке жителей Луны, нёс дев за собой. У нескольких из них в руках были бутылки с эликсиром, который он договорился менять на девственность обитательниц Земли. Лаурелин мчалась рядом с ним, думая, что для неё будет странно чувствовать в себе стоя́щий член кого-то другого. До сих пор Луихад был единственным.
Долгий полёт сквозь ничто между планетами привёл их в тень Земли. Луихад вёл вереницу летящих созданий вдогонку закату. Солнце скрылось за увеличивавшейся планетой, и они по спирали спускались туда, где среди темнеющих равнин было то самое место, откуда Луихад унёс её, казалось, вечность назад. Пустота сменилась земным воздухом, и Лаурелин вздохнула, ощутив земные ароматы. Другой воздух, не похожий на лунный, наполнил её лёгкие. Они пронеслись сквозь облака, тоже не такие, как над Серебряной Луной. Куда более плотные и тяжёлые, в них было труднее дышать.
Тяжёлые запахи Земли не будили никаких воспоминаний. Они казались грубыми и ненормальными. Ей было удивительно думать, что она сама когда-то жила здесь, внизу. Она решительно не представляла себе жизнь на этой планете, просто не задумывалась об этом. Ей было жаль обитателей Земли, вынужденных жить здесь, в этом тяжёлом воздухе. Хотелось поделиться с ними своей радостью, хоть ненадолго развлечь их.
На праздничной поляне уже ждали. Десятки обитателей Земли радостными криками приветствовали их. Лаурелин было странно видеть среди них «других мужчин». А лунные девы слетели с небес в своём торжествующем сиянии и закружились на поляне, танцуя. Слегка отставшая Лаурелин ощущала любопытство. Ей было интересно сравнить земных мужчин с Луихадом. Обитательницы Луны раздавали напиток жителям Земли и радостными криками приветствовали девушку в красном, Эяну, одну из нескольких, которые в эту ночь отдавали Луихаду свою девственность. Тот сходил с неба, на лету посылая воздушные поцелуи.
Опускавшиеся на праздничную поляну лунные девы кружились над землёй, задевая траву босыми ногами. Первые из них подхватывали попавшихся им мужчин и женщин, и пускались в танцы. Парившая в воздухе Лаурелин приметила себе одного, полулежавшего на траве землянина, чем-то похожего на Луихада, разве что куда более земного. Она удивлялась тёмным волосам жителей Земли. У них на Серебряной Луне таких не водилось, кроме как у старших. Как, впрочем, и мужчин, кроме Луихада. Девушке стало ещё интереснее. Её подруги были все разные, как любовницы, а «его» было просто не с кем сравнить до этой ночи середины лета.
Да, она не простит себя, если упустит такую возможность. Лаурелин опустилась на траву рядом с «ним» и начала неспешно раздеваться. Хотелось показаться перед земным мужчиной как можно лучше. Тесёмки легко развязались, и платье начало сползать. Её до крайности возбуждало то, что она обнажается перед тем, кого впервые видит. Она была способна думать только об удовольствии, своём и чужом. Одеяние упало с её тела, и она шагнула навстречу мужчине, который, как она поняла, был уже возбуждён и хотел её. Прямо сейчас.
Несмотря на переполнявшее её желание, Лаурелин почему-то промедлила перед тем, как шагнуть к юноше и слиться с ним. Она не поняла, почему так произошло с ней. Может быть, какой-то фрагмент сохранившихся воспоминаний о Земле помешал ей сразу отдаться этому человеку? Всего мгновение длились сомнения, а затем она вся выгнулась, давая Тауно рассмотреть красоту её совершенного тела. Взгляд земного мужчины ловил каждое её движение, и Лаурелин подчёркнуто медленно скользнула к нему и опустилась рядом. Рука юноши протянулась к ней. Ладонь Тауно проскользнула по её ноге от колена и выше, затем дотронулась до груди, и Лаурелин игриво улыбнулась.
Одежда жителя Земли показалась ей грубой и жёсткой, но это было уже не важно. Женщина спустила штаны юноши, и на свободу вырвался член, немного меньший, чем у Луихада, уже твёрдо стоящий и подрагиващий. Лаурелин перекинула ногу и медленно опустилась на него. Усаживаясь, она подумала, что он не такой, как у Луихада, и всё же какой-то смутно знакомый. Женщина выгнулась на нём, стараясь вобрать член юноши поглубже, и начала двигаться, сперва медленно, потом быстрее. Руки землянина легли ей на груди, прохладные ладони приятно дотронулись до твёрдых возбуждённых сосков. Её горячая мокрая киска плотно охватила половой орган Тауно, и Лаурелин ощутила пронзившую её острую волну наслаждения. Не такого, как с подругами. Да, с мужчинами бывает по-другому.
То быстрее, то медленнее скакала Лаурелин на лежащем Тауно, сладострастно повизгивая и приближаясь к оргазму с каждой секундой. Первый взрыв заставил её громко вскрикнуть, и крик гармонично слился с донёсшимся слева воплем Эяны, в которую как раз проник Луихад. Тауно ласкал груди своей любовницы, наслаждаясь не только оргазмом, но и самим действием. Лаурелин упала на него, и они, обнявшись и не прекращая ласкаться и кричать, перекатились на траве так, что девушка оказалась снизу. Тауно и Лаурелин страстно любили друг друга. Её опыт с Луихадом подсказывал, как растянуть удовольствие, и они наслаждались друг другом, пока у Лаурелин не наступил второй оргазм, а затем и третий. Они снова перекатились, и опять оказавшись сверху, Лаурелин скакала на Тауно так быстро, как только могла.
Четвёртый оргазм взорвался в ней особенно бурно, и на этот раз распространился и на её любовника. Девушка стонала, растворяясь в пламени страсти, сжигавшем её изнутри почти так же, как и когда она отдавалась Луихаду. Член земного мужчины задёргался внутри Лаурелин, и она ощутила, как её наполнила тёплая влага. Не горячее семя Луихада, а просто тёплое. Эти ощущения снова показались узнаваемыми, и у неё мелькнула мысль, что она занималась сексом ещё до того, как Луихад унёс её. Это удивило. Оказывается, жители Земли делают это и между собой, а не только с лунными девами. Лаурелин ещё пару раз подпрыгнула на члене Тауно и упала ему на грудь, поцеловав в губы. Они отдыхали в таком положении несколько минут, пока Лаурелин не соскользнула с опавшего пениса.
Изумрудный взгляд Луихада, только что слезшего с земной девушки, поймал её. Тот присматривался к своему последнему приобретению, ища, не начала ли она что-то вспоминать. Но мысли Лаурелин были так же пусты, как и раньше. Женщина снова пустилась в пляс. Другие лунные девы тоже либо танцевали, либо предавались любви с жителями Земли, с друг дружкой, с Луихадом. Лаурелин обернулась на того мужчину, с которым она впервые… изменила Луихаду? — «Что за странная мысль?» — удивилась сама себе Лаурелин. Выбросив её из головы, она тут же исправилась: «Конечно, впервые отдалась земному мужчине». На мгновение ей показалось, что она узнала одного из землян, забавлявшихся с её подругами, но затем это ощущение ушло.
Чувствуя, как семя впитывается в неё, Лаурелин танцевала, но без обычной радости. Она не понимала, в чём дело. Может, запахи тусклой планеты так подействовали. Надо будет попросить Луихада избавить её от этих странных чувств. Пытаясь вернуть свою угасшую радость, она бросилась к подругам, закружила ближайшую девушку и стала покрывать поцелуями её груди. Постепенно восторг снова охватил её, и Лаурелин вернулась к своим наслаждениям, танцуя вместе с другими, перепархивая от одной к другой, затем к земными девам и паренькам. Три подружки тоже были здесь в первый раз, и расспрашивали её, как было впервые с другим мужчиной. Лаурелин сказала, что понравилось, и, обрадованные этими словами, девушки вместе упорхнули к тому юноше, с которым она сливалась недавно.
Лаурелин хотелось ещё, и она кинулась в объятья землянки. Они любили друг дружку на траве возле стола с напитками, ласкаясь, целуясь и обнимаясь. Губки Лаурелин сперва нашарили сосочек, затем целуя снова и снова, спускались всё ниже. Лаурелин чувствовала в себе пальчики подруги, деликатно ласкавшие её. Он этих нежных движений на неё накатил следующий оргазм, а когда она со стоном наслаждения опустилась на землю, её тут же подхватил один из мужчин. С новым приливом сил она пустилась в танец.
Ночь заканчивалась. Земляне постепенно уставали, и не смотря на зелья, один за другим выпадали из праздника, валясь на траву и засыпая прямо здесь. Кое-кто, впрочем, сохранил достаточно сил, чтобы плестись вниз по склону к своим домам. Одни только лунные девы и Луихад продолжали развлекаться. Лаурелин рассталась с земной женщиной одной из последних. Девушка внезапно просто обмякла у неё на руках, и Лаурелин, опустив её на траву, вернулась к подругам.
Одна за другой девы подхватывали с травы свою давным-давно сброшенную одежду и собирались улетать. Лаурелин на прощание поцеловала юношу, с которым протанцевала последнюю часть ночи; тот без сил опустился на траву сразу же, едва она только разжала руки. Заметив, что сброшенное ею платье подобрала другая изнывающая от похоти, она осталась обнажённой, пока не заняла своё место в следующем кругу отлетающих.
Оказаться снова в воздухе было так приятно — парить над землёй и не чувствовать своего веса. Оставшиеся пока внизу протанцевали ещё немного, пока последние не повалились на землю от усталости. Парящая возле верхушки ближайшего дерева Лаурелин бросила еще один взгляд вниз, где Эяна в кругу лунных дев до сих пор пыталась танцевать на подгибающихся ногах. К немалому удовольствию Лаурелин, Луихад решил взять девушку с собой.
Когда-то так же он забрал и её саму. Насколько Лаурелин могла предполагать, её тоже унесли в один из таких праздников; она должна была считать, что понравилась Луихаду, когда отдала ему непорочность. Но что-то мешало ей поверить в это. Лаурелин немного замешкалась, и это не осталось без внимания. Изумрудный свет амулета впился ей в лоб, переплавляя мысли и принося уверенность, что да, она отдала свою девственность Луихаду, когда он забрал её, как сейчас эту.
…Они взмывали в небеса. На лету Луихад рассматривал смеющуюся в полусне на руках двух девушек Эяну. Искры волшебного света сверкали вокруг него, летевшего на крыльях несуществующего ветра. Позади начинал разгораться рассвет, и они увеличили скорость, мерцающим вихрем несясь над планетой вперёд, обгоняя наступающий день. Ненасытные любовницы радовались своей новой подруге. Оглянувшись, Луихад заметил, что они гладили груди девушки и нежно ласкали её между ног. Каждая новая любовница привлекала их: им часто выпадала такая радость, и они всегда отдавали должное удовольствию. Скорость нарастала, но они не чувствовали встречного ветра.
Облака остались далеко внизу, и ведомые Луихадом летучие девушки помчались в сторону сиявшей среди звёзд полной Луны. Воздух вокруг них похолодел, истончился, а затем превратился вообще в нечто, не способное заполнить лёгкие. Но они дышали нормально и здесь, в пустоте. В озарявшем их лунном свете текла чистая магия. Девы летели стремительно, куда быстрее, чем их могли бы нести крылья. Земля оказалась позади, превратившись сперва в неясную тёмную массу, скрытую кое-где облаками, затем в шар в пустоте, в узкий серп среди звёзд.