– Гота трудно было обманывать, тех, кто в небе, вообще очень трудно обмануть. – Действительно, ничего. А насчет Джокера… ты у него самого спроси.
– Он, в отличие от тебя, и рад бы ответить, да сформулировать правильно не может.
– Он не может, а я – не знаю.
– Ладно. Свободен. Тебя Кинг хотел видеть, он в рейхстаге сидит.
– Понял.
– Пижон, – окликнул Гот, уже забыв о Звере, – тебе перед отбоем заняться нечем?
– Никак нет! То есть… нет… да ужинать я иду! – взвыл Азат, запутавшись в ответах.
– Ужинают там, – Гот подбородком указал в сторону жилого корпуса.
Зверь на ходу, не задумываясь, забрал у Азата обиду и растерянность. Улыбнулся. Каплей море полнится. Да и у Пижона сразу настроение поднялось. Всем хорошо. Все довольны. Чего Кинг хотел, интересно?
– Я всю эту неделю копался в кратере, – рассказывал Кинг, демонстрируя Зверю очищенные от копоти, но порядком исцарапанные платы, – нашел рубку. Защита у нее была крутая. Главный компьютер я демонтировал… Сильно сказано, конечно. В общем, порылся я в том, что компьютером было, и вот нашел. Тут в боксе еще чипов десяток.
– Думаешь, они живые? – Зверь недоверчиво разглядывал Кинговы трофеи.
– Я не думаю. Я тебя для этого позвал.
– Не понял.
– Вот эти, которые чистые, – Кинг разложил платы на столе перед сержантом, – я проверил. Они дохлые, но, чтобы в этом убедиться, я полдня убил. А там, – он постучал ногой по металлическому ящику под столом, – таких десятки. Сержант, – гигант скорчил грозную физиономию, – не выдрючивайся, не с Готом разговариваешь. Я знаю, что ты умеешь.
– Откуда бы? – спросил Зверь без особого интереса.
– Джокер сказал, – как о само собой разумеющемся сообщил Кинг.
– Ну, конечно. – Зверь тяжело поднялся из кресла, присел над ящиком.
Семь дней назад он точно так же копался в платах, а Ула… Хорошо, что Кинг не биолог, не немка и вообще не женщина.
Длинные пальцы скользили по черным пластинкам, аккуратно уложенным каждая в свой отсек. Задержались над одной, осторожно коснулись второй, повернули третью…
– Это ведь не все, что было?
– Не все. Там всякого-разного полно. Я рубку нашел, сказал же. В ней одних чипов памяти должно быть не меньше сотни.
– Тащи, что нароешь. Будем смотреть.
– А эти?
– Их там тридцать. Двадцать четыре сгорели, шесть живы.
– Ничего себе! – Кинг просиял.
– Это точно. – Зверь кивнул. – Могло быть хуже.
– Да я не о том. – Белые зубы сверкнули ярче белков глаз. – Я не думал, что ты и вправду такое умеешь.
– Сволочь ты, Кинг, – с чувством сказал Зверь.
– Я – черножопый ублюдок, – выговорил гигант по-русски с омерзительнейшим акцентом, – но ты, снежок, ты купился!
– А ты будешь сейчас счищать с плат копоть, чтобы большой белый начальник мог посмотреть маркировки.
– Я знаю, – заунывно провыл Кинг, – это душа Фюрера вселилась в тебя после смерти. Когда-нибудь я сотворю великий экзорцизм и вышибу из тебя душу!
– Экзорцизмом, Кинг, демонов изгоняют, – наставительно сообщил Зверь и одну за другой вытащил из ящика все шесть рабочих плат, – работай давай!
– Арбайтен, – брюзгливо огрызнулся негр, – нужно говорить арбайтен! А еще в университете учился. Снеж-жок!
Глава 3 ЛЮБОПЫТСТВО – НЕ ПОРОК
Но может статься и так – ты прозеваешь момент, когда я стану опасен
Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту…
Олег Медведев
Раздражение? Восторг?
И то и другое. И еще много всего. Радужный спектр чувств, желаний и сомнений. Это как водоворот, только попади – не вырвешься. А хочется вырываться? Откровенно говоря, нет.
Нет, таких не бывает. В двадцать шесть лет уже можно сказать с уверенностью: не бывает, и все тут. Просто не может быть. О, конечно, в этом лучшем из миров возможно все, что угодно.