— А чтоб знали, — Эйси нахмурилась. — Сестре пса подарили, тот мою кошку и задрал. Вот я и бросила, чтобы неповадно было.
— Ничего не понимаю. Так ты что, Смотрящая?
— Вот и я им говорю, что нет! Но все же знают, что я четыре года у госпожи Ги в помощницах бегала, вот и устроили переполох в курятнике, ей-боже, дурачьё! Меня отец ей отдал только потому, что у меня глаза разные и потому что больше никто брать не захотел. А не брал никто потому, что дурная. Вот я у неё и бегала, понимаешь? А теперь никто колодец копать не хочет из-за того, что через год потом помрёт, потому что проклятие кошкино настигнет, а я-то и не Смотрящая совсем, откуда тогда проклятие? Но всё равно боятся все, вот отец и послал меня рабочего искать, потому что это я кинула, а я через лес пошла, потому что мне суждено от стрелы умереть, понимаешь?
Мужчина откашлялся. Затем провёл рукой по лицу, посмотрел по сторонам.
— Слушай, — сказал он. — Шла бы ты куда подальше, а?
— Ну ты чего, забоялся что ли? Я же говорю, — всё это не по-настоящему. Я б сама выкопала, да с детства слабая, даже когда госпоже Ги могилу копала, полдня угробила, а колодец целый год буду рыть. Да и не умею. Тебе что, может, деньги не нужны? Ты же бродяга!
— Так, — мужчина поднял ладонь, будто защищаясь от её тирады. — Погоди. Ты хочешь сказать, что кто-то заплатит четыре веса за один колодец, и это потому, что ты в старый колодец кошку кинула?
— Ну да.
— А из старого кошку достать никак?
— Я ж говорю, — он проклятый!
— Но ты же говорила, что ты не…
— Да и засыпали его уже от греха-то…
Мужчина посмотрел на север, где вдалеке виднелась деревня.
— Эта, что ли?
— Ага.
— Четыре веса?
— И еда! И баня!
— А не врёшь?
Эйси задрала подбородок, поджала губы, затем плюнула на ладонь и протянула в его сторону.
— Да чтоб я девкой сдохла, если вру!
— Дурная, — кивнул мужчина и пошёл в сторону деревни. — Точно дурная.
— Эй, ты куда? — Эйси, продолжая держать перед собой руку, зашагала за ним. — Так ты согласен или нет?