— Вряд ли, — с неожиданной в его положении издевкой сказал Горак. — Ты все еще ничего не понял, Фредерик. Так вот, «час X» настал.
— Не-е-ет!!! — Голос президента сорвался на визг. Отшвырнув сигару, Кассар рванулся к столу, чтобы выбросить в окно проклятый кристалл. Но прежде, чем он до него дотянулся, раздался взрыв.
На следующий день народу объявили, что президент Фредерик Кассар стал жертвой покушения, которое тщательно спланировали враги демократии и прогресса.
— Непосредственные исполнители теракта уничтожены на месте, — с гневом и скорбью говорил диктор. — Скоро будут арестованы последние участники заговора. Никто не уйдет от справедливого возмездия!
Великого человека хоронили в закрытом гробу.
23 июня 1988 г.
— А вытереться-то есть чем? — крикнула Эйси и, смеясь, стала смотреть, как голый мужчина бросился из ручья к разложенной на берегу одежде. Наблюдать за этим было забавно.
Натянув, наконец, мокрые штаны, мужчина слегка успокоился и, застёгивая на себе не успевшую высохнуть рубашку, позволял себе неодобрительные взгляды в её сторону. Говорить, однако, не спешил.
— Чего так торопился-то? — Эйси присела на траву и, подтянув к себе колени, положила на них подбородок. — Пускай бы высохло уже, всё равно я всё уже видела.
Мужчина, застегнув рубашку, посмотрел по сторонам и стал обматывать ступню портянкой.
— Ты здесь одна? — спросил он.
— Ага, — с готовностью кивнула Эйси. — А ты что, изнасиловать меня хочешь?
Он застыл, перестав наматывать портянку, и уставился на неё.
— Ты чего? Дурная что ли?
— Дурная, — Эйси засмеялась. — Как ты сейчас правильно сказал: «дурная». Именно что дурная, меня и в деревне так дразнят. То есть, раньше дразнили, а теперь уже вроде фамилии стало. Хотя и фамилия у меня есть, — поспешила добавить она. — Ты не думай, что я какая бесфамильная. Мой отец вообще — чанбыр.
— Чанбыр? Голова, что ли?
— У-у, — протянула Эйси. — А ты интересный, честное слово, если чанбыра головой называешь. Издалека, наверное? С юга?
Мужчина не ответил. Затянув сапоги, он подошёл к костру и стал затаптывать угли. Эйси сорвала травинку и стала её жевать.
— Ты, наверное, солдат беглый, да? — спросила она.
Мужчина посмотрел на неё, но затем вновь продолжил своё занятие.
— Я по сапогам догадалась, — объяснила Эйси. — К нам солдаты в прошлом году заходили, так они так же сапоги затягивали, чтобы, значит, хлопали. Идут такие по деревне, а сапоги «хлоп-хлоп», «шлёп-шлёп». Я у них спрашиваю — зачем так? А они говорят — чтобы слышно было, что солдаты идут, а не тяпичи какие, представляешь? А я им говорю — у нас только продажницы так ходят, только они, значит, ладонью по пузу шлёпают, чтобы мужики слышали. Так они меня палкой ударили, представляешь? Синяк огромный был, прямо здесь вот, — Эйси приподняла платье и показала худую ногу. — А я им говорю — всё равно дураки, потому что солдат должен тихо ходить, а то его пристрелят, правильно?
Мужчина, затоптав костёр, рассматривал Эйси. Затем сплюнул и, подняв сумку, закинул её за плечо.