Рыжий наклонился, нагнулся, как в тот раз, схватил с земли опять камешек и показал его Орефьеву.
— Ты видел?.. Вот этакие…
Закусив нижнюю губу, он нагнулся напружил плечи и переломил камешек между пальцами.
Потом поднял голову.
— Вот он…
Он показал Орефьеву обе половинки.
— Разве я знал, — сказал он…
Через секунду он воскликнул вполголоса, вздернув плечи:
— Ах ты, Господи!..
— Опять стали, — послышался голос.
Рыжий солдат сел на землю на корточки, сунул руки между коленями и стал тереть ладони — ладонь о ладонь, качая головой из стороны в сторону.
Вдруг он вскочил.
— Стали!..
Ему ничего не ответили.
— Ничего… Опять идут, — слышится прежний голос.
— Ах, ты Господи! ах, ты Господи! — шепчет рыжий солдат, опустив руки вдоль тела и быстро перебирая пальцами…
Все смотрели вслед раненым. Никто не заметил как рыжий солдат побежал вдоль траншеи…
Затем его увидели бегущим без ружья к неприятельским окопам, нагнав раненых, он взвалил седого офицера к себе на плечи и быстро зашагал дальше…
Он передал седого офицера прямо в руки японцев, затем бегом вернулся к своим.
— Я думал, как подбег, — рассказывал он, — стрелять станут… Да… либо сейчас, недолго думавши, под караул… Горячка-то прошла. Одначе ничего… To-есть ни то что — ничуть ничего!..
Ему на это заметили: — Очумели…
Свою комнату Цветков называл кельей.