Голос у офицера дрожал, слова путались.
Может, он понимал, что говорит то, чего не следовало бы говорить.
Опять восторженно загорелись глаза у Рябова.
— За Россию! — крикнул он.
Ведь он и правда ушел в эту свою экспедицию, чтобы умереть за Россию, разбитую, измученную постоянными неудачами.
Тогда в нем именно было такое желание: отдать свою кровь за кровь, пролитую на редутах и в траншеях Манчжурии…
Умереть или отмстить.
Но отмстить не удалось.
Раздался сухой трещащий залп двенадцати винтовок. Брызнул огонь из стволов.
Рябов как сноп грохнулся на землю…
Батареи японцев прекратили огонь.
Их пехота была уже близко у русских окопов… Стрелять становилось опасно.
Наступила минута затишья.
Защитники окопов отчетливо в промежутках между орудийными выстрелами со стороны фортов слышали топот бегущих ног: ту-ту, ту-ту — словно несколько человек вооруженных палками колотили вразброд по туго натянутому ковру, выбивая пыль.
Крики «банзай» затихли.
А до сих пор «банзай» висело немолчно в воздухе… Точно солдаты, не оборачиваясь, хотели крикнуть оставшимся позади них орудиям:
— Мы здесь, мы здесь…
Точно подавали о себе голос…
Теперь временами вспыхивали только отдельные голоса, визгливо впиваясь в воздух, дребезжа, как тонкое стекло…
— Р-ро-та-а!..
Ротный командир слегка откинулся назад корпусом, смотря прищуренными глазами на бегущих японцев…
Минутная пауза. Тишина в окопе. Ротный словно прицелился в японцев.