Она вздыхает.
— На французском всё звучит гораздо лучше, даже твое пение.
Я смеюсь и играю с её пальцами.
Приносят заказ, и стоит признать, что ничего подобного во Флориде я не пробовал. Она неохотно соглашается, что Нью-Йоркский сет гораздо лучше, чем филе. Окончив ужин, мы идем на экскурсию по кухне и винному погребу.
Наш гид останавливается перед закрытой клеткой, которая напоминает библиотеку винных бутылок. Глаза Оливии увеличиваются, когда гид показывает нам бутылку портвейна, цена которого — двести долларов за тридцать грамм.
— Сплошное наслаждение во рту, — комично произносит он.
Я поднимаю брови. Я стою позади неё, поэтому обнимаю её за талию и шепчу в волосы.
— Хочешь попробовать, Герцогиня? Испытать это наслаждение во рту…
Она отрицательно качает головой, но я киваю нашему гиду.
— Отправьте это в комнату десерта, — распоряжаюсь я.
Она в смущении смотрит на меня.
— Куда?
— Наше путешествие не закончено. Здесь есть отдельная комната, предназначенная для десерта.
По лестнице нас отводят в другую слабоосвещенную часть ресторана. В комнате для десерта сплошной лабиринт, так что не знаю, как мы выберемся отсюда без помощи. Мы проходим мимо дюжины частных стеклянных сфер, за которыми стоят зарезервированные столы. У каждого гостя есть свой пузырек, в котором можно спокойно насладиться десертом. Наш столик на двоих в углу ресторана. Это странное и романтическое место. Оливия выпила два бокала вина и расслабленно улыбается. Когда мы остаемся наедине, она выдает такое, от чего я чуть не подавился водой.
— Как думаешь, мы сможем заняться здесь сексом?
Я ставлю стакан на стол и медленно моргаю.
— Ты пьяна, да?
— Я давно не пила вино, — соглашается она. — Чувствую себя немного беззаботной.
— Секс в публичном месте теперь считается немного беззаботным?
— Я хочу тебя.
Я взрослый мужчина, но мое сердце бешено стучит.
— Нет, — строго отвечаю ей. — Это мой любимый ресторан. Я не хочу, чтобы нас вышвырнули отсюда, потому что ты не можешь подождать час.