..
Абсолютно гладкая стена, сгущающийся вокруг нас мрак... Вскоре Дженни замедлила спуск и я наконец увидел то, что она нашла – исполинскую
голову дикой собаки с длинными квадратными ушами и узкой пастью, больше напоминающей загнутый вниз клюв.
Дженни «спросила»: «Как ты думаешь, чья это голова?» Я подплыл поближе и ответил: «Это дикая собака. Благодаря своей бурной фантазии
египтяне нередко изображали с такой головой Сета... Ты, кажется, действительно нашла вход».
Я внимательно осмотрел остроносую голову. Она сделана из камня, скорее всего из гранита – при таком освещении я не мог определить точно. Я
искал какой-нибудь механизм, который открыл бы вход. То, что войти мы можем только через эту голову, очевидно – рядом нет никакого
отверстия, только гладкая стена, а просканировав исполинский лик Сета, я почувствовал, что за ним точно есть туннель, ведущий в глубь
острова. Оставалось только найти открывающий механизм.
Я обратил внимание на чуть заметную полосу, разделяющую пасть собаки. Значит, нижняя челюсть могла опускаться. «Попробуй надавить на
глаза», – подсказала Дженни. Она права – глаза Сета размером с мой кулак тоже имели швы по окружности и не казались монолитными. Я надавил
на них, и пасть медленно открылась. Что дальше?
Я заглянул внутрь головы, но ничего не увидел. Сунь руку в пасть Сету. Какой образ, браво! У Белых хорошее чувство юмора. Я сунул руку по
локоть и почти сразу же нащупал рычаг. Дернув его на себя, я услышал гулкий скрежет и увидел, что голова собаки пришла в движение. Я тут же
поспешно отплыл в сторону, так как потоки воды хлынули в образовавшуюся щель, и не хватало еще, чтобы меня засосало внутрь.
Мы наблюдали, как голова Сета медленно сдвигается, освобождая темный и достаточно широкий проход в глубь острова. Дженни уже направилась
вперед, но я остановил ее: «Постой, не сейчас. Нам надо поговорить, перед тем как идти к месту Прорыва».
Дженни неохотно согласилась и поплыла наверх. Я вновь уцепился за ее гребень, и мы стремительно стали подниматься к поверхности.
Декомпрессия меня не пугала – я уже контролировал свое тело и совершенно не волновался о состоянии здоровья. Меньше чем через пять минут мы
достигли поверхности и вынырнули в теплый соленый воздух.
Дженни тут же трансформировалась обратно в человеческую форму, но, к моему величайшему удивлению, каким-то образом сразу же оказалась в
гидрокостюме. Я лишь вздохнул и медленно поплыл к берегу. Дженни меня обогнала и, пока я выбирался на берег, кряхтя и отплевываясь от
привкуса соли на губах, она уже стояла на белом песке и выжимала свои прекрасные черные волосы.
– Почему мы не пошли внутрь? – спросила она.
Прежде чем ответить, я не торопясь снял маску, ласты, баллон и компенсатор и сел на песок, потирая виски. Декомпрессия упорно пыталась меня
доконать, но не на того напала.
– Нам надо поговорить. И разговор будет тяжелым.
Дженни презрительно скривила губы, и я понял, что подобные разговоры ей не в новинку и она чихать на них хотела. Видимо, она даже и не
догадывается, о чем именно я хочу с ней поговорить. А я хотел выложить ей все как есть, то есть раскрыть, так сказать, все карты.
– Присядь, дорогая. – Я создал сигарету.
– Ты слишком много куришь, – сказала Дженни, усаживаясь напротив меня.
Я глубоко затянулся и ответил:
– Нам можно, рак легких нам не грозит.
Дженни хмыкнула, а я начал сомневаться в своих намерениях.