16 декабря 1924
однажды удачно помогшего разрешить творческий спор на собрании московских писателей>
которым Кассиль похвастался перед Маяковским>
обидевшемуся на экспромт Маяковского>
Перевод Д. С. Лихачева
Переводы В. П. Адриановой-Перетц
О кончине мира поспешил ты, о Николай, предвозвестить, повинуясь звездам; внезапное же прекращение своей жизни не смог ты ни предсказать, ни предугадать.
Что же может быть безумнее твоего безумия?
Поэтому воистину вы — учители суетной мудрости, вы, думающие, что все управляется звездами, своего же собственного несчастья не можете предугадать, как говорит Леонид:
Перевод В. К. Былинина
Переводы В. Васильева
(Русские варианты эпиграмм 33–34 принадлежат автору — Феофану Прокоповичу)
Переводы Леонида Мартынова
Настоящая антология включает стихотворения преимущественно сатирического содержания.
В ней показан жанр как в чистом виде, так и во взаимодействии с другими малыми формами, давшими гибридные образования в виде эпиграмматических эпитафий, стихотворных надписей и афоризмов с неожиданным пуантом, пародий-эпиграмм, мини-басен и т. п.
Ставилась и другая задача: наряду с литературными образцами рассмотреть проявления остроумия в народной среде. В фольклоре и литературе юмор и сатира исстари идут рука об руку, и закономерность их сопоставления и соединения в одной книге обосновывается во вступительной статье.
По сравнению со всеми предыдущими изданиями эпиграмм временные рамки антологии расширены: в ней прослеживаются истоки эпиграмматического жанра начиная с XI века, а заканчивается она двадцатыми годами нашего столетия.
Тексты в основном даются в хронологической последовательности. Однако в определенных случаях составитель отказывается от расположения авторов строго по датам их рождения, ибо важнее было отразить характер взаимоотношений между этими авторами. Все поэтические дуэли, по возможности, помещались на стыке текстов противоборствующих сторон. Например, эпиграмма Н. С. Голицына на П. А. Вяземского, являясь пародией на эпиграмматическую сказку Вяземского «Ошибка врача», следует в антологии непосредственно за ней. Если одно стихотворение удалить от другого, то пародийную направленность голицынской эпиграммы можно было бы не уловить. Аналогичным образом объединены эпиграмма А. А. Шишкова на Александра I и связанные с именем этого царя две эпиграммы на Александровскую колонну в Петербурге: анонимную и С. А. Соболевского.
Древнерусские тексты, затруднительные для читательского восприятия, сопровождаются параллельными переводами на современный язык (Приложение: с. 318–324). Если же в целом они не представляют особых языковых трудностей, то в сносках объясняются только незнакомые широкому читателю слова и выражения.
Эпиграмма «на случай» часто может быть понята лишь тогда, когда либо указан повод, вызвавший ее, либо назван адресат, недостатки которого заранее известны. Поэтому в эпиграммах без авторских заглавий составитель счел необходимым в кратком виде формулировать, какое событие вызвало то или иное стихотворение, заключая такие развернутые заглавия-пояснения в полуквадратные скобки. Разумеется, это обстоятельнее, если нужно, раскрывается в примечаниях.
Восстановленные в нескольких текстах авторские пропуски или неразборчивый почерк в рукописном источнике также заключены в полуквадратные скобки.
Чтобы полнее передать накал общественной борьбы в наиболее драматические периоды нашей истории, составитель ввел в книгу эпиграммы представителей разных политических направлений. Так, на рубеже XIX и XX веков выделяются диаметрально противоположными взглядами крайне националистически настроенный В. М. Пуришкевич и В. В. Князев. К Князеву примыкает А. И. Шувалов. Последний не был профессиональным поэтом, но его настроение, выражающее гражданскую позицию рядового торгового депутата предреволюционной Москвы, думается, тоже небезынтересно.