Зачем без нужды настораживать пэвэошников и экипаж? Чем неожиданнее для них будет моя попытка захватить вертолет, тем больше шансов на то, что удастся добиться успеха. Хотя все равно эти шансы ничтожны.
По трапу на борт я забрался с превеликим трудом. Чечеву, к вящему удовольствию наблюдавших за нами военных, пришлось снизу подталкивать меня в задницу, и надо отдать ему должное, он при этом приложил все старание, чтобы отбить мне и внутренности, и кости. Я в ответ, как бы случайно, сильно ткнул костылем ему в челюсть и пробормотал:
- Извини, дорогой. Надо было опускать мне не лесенку, а заднюю рампу.
- Рампу?! - даже опешил от такой наглости прапор. - Дык генералам ее даже не открывают, а этому хрену моржовому… безногому, бля. Двигай дальше давай своей задницей!
"Израсходовавшая последние силы" на столь непростой переход от "скорой" до вертолета, Кристина в "полном изнеможении" лежала на носилках, закрепленных в специальных держателях около самой кабины пилотов, и возле нее вовсю хлопотал молодой веснушчатый парень в мешковатом синем комбезе. Что-то ей говорил, что-то подкладывал ей под голову.
- Сдристни отсюда, - небрежно бросил я вертолетчику и, положив костыли, устроился на неудобной алюминиевой скамейке рядом с носилками.
- Я только…
- Сказал, отвали. Не видишь, девочке плохо, - сварливо пробубнил я. - Еще тебя не хватало. - И улыбнулся, потому что Крис выдавила из себя мученический стон, повернула ко мне мордашку и озорно подмигнула. Эта крошка удивительно хладнокровно вела себя в преддверии уже неизбежных событий. Или так толком и не поняла, что же скоро ей предстоит?
- Держи. - На борт поднялся Анатолий Андреевич и бросил мне в ноги пакет с медикаментами. - Капельницу-то будешь ставить?
- Попозже. Когда полетим?
- Щас, - лаконично ответил кум и свалил из вертолета на улицу, оставив меня наедине с Кристиной и Чечевым.
Его "щас" растянулось не менее чем на сорок минут. Я успел отсидеть себе всю задницу на жесткой скамейке, а Чечев, устроившийся напротив меня у другого борта, даже задремал и начал противно похрапывать, прежде чем пилоты включили зажигание и принялись прогревать моторы. Солдаты через пассажирскую дверцу втащили в вертолет три длинных темно-зеленых ящика, установили их посреди салона и вышли на улицу. Но им на смену тут же поднялись на борт один из подполковников, прапор и кум, который на секунду замер в раздумьях, не подойти ли к племяннице, но ограничился коротким вопросом: "Как она?", и когда я кивнул в ответ: "Нормалек", порулил в хвост вертолета в компанию двух пэвэошников. Веснушчатый парень - наверное, совмещавший должность механика с обязанностями стюарда - убрал трап и закрыл пассажирскую дверцу, Чечев дисциплинированно накинул на толстое брюхо ремень безопасности.
И вот армейский МИ-8 дернулся и, тяжело оторвавшись от земли, начал набирать высоту. Я развернулся к иллюминатору. Медленно поворачиваясь вокруг оси, вниз уходили ангар с попрятавшимися от поднятого пропеллером ветра курами, две цистерны с авиатопливом и вездеход, не спеша удалявшийся от Ижменского аэропорта. Бросив взгляд на него, я тут же вернулся с земли на небо, вернее, на борт вертолета, и отметил, что из военных с нами отправились лишь подполковник и прапорщик - как говорится, по минимуму. К тому же без автоматов. И неизвестно, вооружены ли они вообще. Короче, из всех вариантов расклада сил на борту мне подвернулся самый удачный: три члена экипажа - командир, второй пилот и механик, сонный Чечев с пистолетом Макарова, порядком набравшийся кум и двое вэвэшников, тоже не трезвенники, серьезно намеренные продолжать пьянку и в воздухе.
Похоже, моя затея с захватом МИ-8 вполне могла увенчаться успехом.