— Бабки есть? — спросил первый очкарик.
— Есть-есть! — с готовностью ответил жлоб.
— Давай сюда! — велел второй очкарик.
Жлоб принялся суетливо рыться в карманах, отдавая мучителям деньги.
— Это все, больше нету. Клянусь!
Третий очкарик смачно сплюнул.
— Давай вали отсюда, — сказал он.
— Валить? — растерялся жлоб.
Очкарик резко взмахнул ладонью перед его носом.
— Тебе чё, мало? Добавить? Про черные дыры слышал?!
— Нет-нет, не надо! Я уже ухожу!
Жлоб вскочил на ноги и быстро засеменил прочь от злосчастной остановки, а очкарики принялись делить выручку и чуть не подрались. А потом приехал автобус и увез их.
Я шел в банк вложить шекель. Перед входом в банк я остановился и вытащил шекель из кармана.
— Сейчас я вложу тебя на свой счет в банке, — зачем-то сообщил я ему.
Прохожие посмотрели на меня с подозрением. Они считали, что разговаривать с деньгами — это никуда не годится. А я считал, что позволять деньгам управлять нашими жизнями и при этом не пытаться с ними поговорить — это ханжество.
И вдруг шекель мне ответил:
— Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.
Я растерялся. Когда человек говорит с деньгами — это еще ладно. А вот если деньги с ним говорят — это уже клиника.
— Я ничего не слышал, — попытался я убедить сам себя.
— Так я повторю, — сказал шекель. — Пожалуйста, не вкладывай меня в банк.
— Но почему? — удивился я.
— Разве ты не знаешь, что в банке мы становимся просто цифрами? Это все равно что умереть.