— Это от Баудыша? — спросил он равнодушно.
Она взяла в рот иглу и промолчала. Муж вздохнул и с видом знатока пощупал шелк, как будто знал толк в материи.
— Это от Баудыша, — сам ответил он на свой вопрос.
— Давно уже, — проронила Мария уголком губ.
— Охо-хо!—зевнул муж и принялся расхаживать по комнате.
— Ради бога, надень хоть туфли, — не сразу отозвалась Мария.
Муж молча продолжал ходить из угла в угол.
— Ну, да, — начал он, — без конца тряпки да тряпки! На что только такая ерунда? Тебе не жаль денег! Тебе, Мария, не жаль денег!
— Но ведь ты не платишь, — решительно возразила Мария. Она знала, что он заведет тот же разговор, как в прошлые воскресенья.
— Не плачу, — согласился муж. — Знаешь, что не плачу. Откуда мне взять? У меня... другие расходы. Опять надо уплатить страховые взносы... На лишнее у нас денег нет. Ты расходов не считаешь. Сто двадцать за квартиру. А страховые? Тебе все нипочем. Говорила с Баудышем?
— Говорила.
— Боже ты мой, — зевнул муж, разглядывая шитье жены. — И не жаль тебе, Мария, этих денег? Сколько же стоит такая материя, не знаешь?
— Нет.
— Сколько раз ты говорила с ним за эту неделю?
— Два.
— Два раза, — повторил муж задумчиво. — Жалко этих денег. Ведь у тебя столько тряпок! Послушай, Мария!
Молодая женщина опустила голову: начинается.
— За два года мы ничего не сэкономили. Так-то, Мария! А не ровен час, заболеет кто, или еще что приключится... нарядов у тебя хватает. Не правда ли?
Мария упорно молчала.
— Нам надо бы хоть немного отложить да угля купить на зиму. Я хотел бы к старости... чтобы у тебя было... Ты хоть о своей старости могла бы подумать!
Наступила мучительная тишина; Мария машинально, куда ни попадя втыкала иглу. Муж смотрел в окно поверх ее светловолосой головы и собирался что-то сказать, как вдруг его небритый подбородок, жалкий, с застрявшими крошками, задрожал.
— Перестань, — крикнула Мария.