Признаюсь тебе, очень нелегко складываются мои отношения с Ритой, у меня такое чувство, что она обвиняет меня в том, что я бросила Мишу, а сама наслаждаюсь жизнью, хотя моё в основном наслаждение это моя работа.
Я очень редко бываю на каких-то торжествах, отправляюсь туда только тогда, когда нельзя от них отвертеться.
Рита изъявила желание учиться в пнимие, это типа интерната, приезжает только через выходные и всё больше замыкается в себе, вся надежда на скорый приезд Миши…»
Ага, Фрося даже привстала в ванне, вот где собака зарыта, Сёмка, похоже, прав.
Фрося стала остервенело тереть мочалкой тело, будто стараясь отодрать всю боль, накопившуюся в её душе после отъезда Анютки.
Письма, это письма, а как хочется прижать к груди шёлковые кудри дочери, усадить на колени и качать, как маленькую девочку, а потом пить с ней до полуночи чай, и говорить, говорить, говорить…
Сёмка забарабанил в дверь ванной:
— Мам, ты там не уснула, твой дрожайший Марк желает с тобой пообщаться по телефону, сказал, чтоб ты ему перезвонила в магазин.
Накинув халатик, Фрося вышла в прихожую к телефону, чтобы позвонить Марку.
Мимо прошмыгнул в свою комнату Сёмка, одарив мать таким ехидным взглядом, что впору было влепить ему затрещину.
Не любил он Марка и это ещё мягко сказано, он его терпеть не мог, и с этим Фрося ничего не могла поделать.
Скрыть от сына её любовную связь было невозможно, да и не было смысла.
Он был свидетелем их частых походов в рестораны, театры или в компании нужных им людей.
Взрослый уже сын провожал мать в частые командировки и на отдых к морю, отлично зная в какой компании, она туда едет.
Также нельзя было полностью запрятать следы присутствия в их доме Марка в те дни, когда Сёмка уезжал на сборы, соревнования или в спортивный лагерь, да и во время уроков сына в школе, они иногда позволяли себе заняться любовью в широкой и уютной кровати Фроси.
Уже три года подряд они с Марком ездили отдыхать на юг к морю.
Фрося приезжала оттуда посвежевшая, загорелая и счастливая, а у сына от злости скулы ходили ходуном.
А совсем недавно он выдал маме:
— Неужели тебе не стыдно смотреть в глаза тёте Соне и его дочкам, они же не глупые, тоже что-то понимают и видят.
— Сынок, я очень уже взрослая тётя, а ты ещё пацан и судишь о матери со своей колокольни.
Я рада, что ты у меня такой наблюдательный, но мне кажется, что лучше бы ты эти качества применял бы на более нужные тебе вещи.
Вот, ты жалеешь тётю Соню и девчонок, а меня тебе не жаль, а себя тебе не жаль, что мы с тобой живём без мужчины в доме, что в выходные дни я слоняюсь по комнатам, как домашняя собака, даже скулю порой.