— Марк!
— Иди домой, Энн. — Я не узнал свой голос — грубый, мерзкий.
— Что случилось? Я не понимаю.
— Пожалуйста, Энн. Иди домой.
— Ты серьезно?
— Да.
Не знаю, как долго она смотрела на меня, моргая и крепко сжав рот. В конце концов она вымолвила, наклонив голову:
— В чем дело, Марк?
— Ни в чем. Не знаю.
— Тебе что-то во мне не нравится?
— Нет.
— Тогда почему?
— Не могу тебе сказать. Сам не уверен. Я совсем запутался. Просто… просто забудь об этом, Энн.
Несколько мгновений она сидела тихо, потом тяжело вздохнула.
— Я войду в дом, Марк, и поднимусь к себе наверх. И буду думать о тебе. Это то, что ты хочешь.
— Наверное.
— Я разденусь, думая о тебе. Лягу голой в постель. И буду думать о тебе. Я буду бодрствовать. И я буду думать о тебе.
Она умолкла. Я ничего не сказал.
Энн больше ничего не сказала. Через несколько невероятно долго длившихся секунд она вышла из машины и тихо захлопнула дверь. Я слышал, как ее высокие каблуки застучали по цементной дорожке. Входная дверь за ней закрылась.
Я еще немного посидел в машине, потом завел мотор и поехал в центр.
Дверь открыл сам Джозеф Борден, Я предварительно позвонил ему и сказал, что я частный детектив, но пока он не знал, что мне было от него нужно.
На вид это был кроткий человек среднего роста с вьющимися темными волосами и нежными голубыми глазами, небольшими усами и длинным узким носом. На нем был коричневый халат, перехваченный в талии золотым поясом. Стоя в дверях своей квартиры на Каталина стрит, он вежливо осведомился: