Лобре рьяно принялся за работу, и через несколько недель в его кармане завелась приличная сумма. По негласному контракту, помимо собранной информации часть этих денег он должен был передать Данфилду, как компаньону по бизнесу. Но и после дележа сумма осталась порядочная, к тому же Лобре ожидал немалый гонорар за успешно выполненное задание. В самом начале 1944 года Данфилда отозвали в США, и ему на смену пришел другой офицер, с которым дела было вести не так-то просто. Американец этот был из богатой семьи, и его не волновали деньги, полученные от закулисных махинаций с военным имуществом — только карьера и ордена за успехи "в борьбе с фашизмом". Не в пример Данфилду, этот тип стал требовать от француза слишком многого, хотя тот и так сделал гораздо больше, чем любой другой: благодаря старанияим Лобре, в руках американцев имелся полный список германских и итальянских резидентов не только в Дакаре, а и в Лукшоре и Каблаке — наиболее крупных сенегальских городах. Зажатый с двух сторон, Лобре решил немедленно ретироваться, и с первым же французским судном отбыл на Мартинику — французский остров в Вест-Индии, который американцы превратили в свою военно-морскую базу.
На Мартинике, не в пример Сенегалу, Лобре мало чем смог поживиться из американских запасов, зато он свел знакомство с агентами Буба Монтегю, прощупывавшими французский рынок на предмет поставки спиртного из Центральной и Южной Америки, а также получающего широкое распространение "зелья" другого рода — наркотиков. Для Лобре это дело было новым, однако открывающиеся перспективы настраивали на оптимистический лад. К моменту капитуляции Германии лобре на собственной, специально для этого купленной и переделанной яхте, совершил несколько рейсов из Медины в Новый орлеан, трюмы ее были набиты отнюдь не сахарным тростником…
Когда Атлантика вновь была открыта для гражданского судоходства, Монтегю лично встретился с Лобре и предложил ему отправиться во Францию и подготовить почву для распространения американского "зелья", которое в тот момент было гораздо дешевле азиатского, и потому попытка вселяла надежды на успех. Однако француз решил подстраховаться, и рассказал Монтегю, что возвращение в Европу для него чревато неприятными последствиями, так как за два года до этого он "поссорился" с сицилийской мафией. Конечно, карибского контрабандиста не устраивало такое положение вещей, но ставить крест на таком ценном и перспективном сообщнике, как Лобре, он не намеревался. Для урегулирования "сицилийской проблемы" он привлек своего подручного, американского итальянца Дугласа Приччи, у которого с Сицилией имелись кое-какие родственные связи.
Дуглас Приччи в прошлом был американском моряком, и служил в компании "Уорд Лайн". Более того, он несколько лет, также как Эббот и Данфилд, плавал на лайнере "Морро Касл", и в последнем рейсе присутствовал на его борту в качестве старшего матроса. После разбирательств морской комиссии итальянец был уволен из компании за "непрофессиональное отношение к собственным обязанностям", но без работы надолго не остался. В 1935 году он "схлестнулся" с прибывшим в Америку Монтегю, и новая профессия пришлась ему по душе…
В 1941 году, после вступления США в мировую войну, Приччи командует одним из кораблей "ямайской флотилии" Монтегю. Он принимает участие в поисках немецких субмарин у берегов Кубы и Флориды, попутно доставляя контрабанду в американские порты. Через несколько лет он оседает в Штатах и налаживает связи между Монтегю и итальянской общиной на восточном побережье страны. Когда возникает проблема с итальянскими "друзьями" Лобре, он отправляется на Сицилию, чтобы прозондировать почву и выясняет, что бандиты и понятия не имеют, кто расправился с их шефом, в любом случае Лобре вне всяких подозрений, иначе они давно бы уже его разыскали. Это обстоятельство еще больше сблизило француза и Монтегю, потому что у последнего появилась отличная возможность для шантажа с целью усиления контроля за всей деятельностью лобре в Европе.
В 1947 году Лобре отправляется во Францию и оседает в Марселе — своем родном городе, где создает надежную перевалочную базу для грузов, которые поступают из Западного полушария от Монтегю. Подробности, касающиеся характера этих грузов, Лобре в своем рассказе опустил, мотивировав это тем обстоятельством, что его рассказ без них все равно ничего не потеряет, а людям "еще работать и работать…" Гораздо важнее в тот момент для меня было упоминание о том, что в один прекрасный день 1949 года из Веракруса в Марсель прибыл некий Карл Гершвин — доверенное лицо Монтегю. Гершвин является третьим "погорельцем" с "Морро Касла", поступившим на службу к Бубу Монтегю!
Карл Гершвин в 1934 году служил на "Морро Касл" палубным матросом и в ту роковую для лайнера ночь сбежал в одной шлюпке с Эбботом и Приччи. Также как и эти лица, после суда он был уволен за "непрофессиональное отношение…", но в отличие от своего коллеги Приччи, контрабандистом он стал далеко не сразу. До осени 1941 года этот прощелыга промышлял грабежом мелких закусочных и автозаправок в Техасе, два раза попадал в тюрьму на незначительные сроки, но когда его вдруг вознамерились по законам военного времени привлечь к службе на военно-морском флоте, он скрылся от властей на Ямайке, где и встретился со своим будущим шефом.
За несколько плодотворных лет, проведенных в "карибском флоте", Гершвин приблизился к Монтегю настолько, что стал его доверенным лицом. Спустя восемь лет по заданию шефа он заявился во Францию для участия в делах Лобре, что тому не очень-то и понравилось. Между Гершвином и Лобре стали возникать конфликты, потому что француз вел не совсем честную по отношению к "мексиканскому затворнику" игру, и американец требовал свою долю "левой" прибыли от его махинаций с капиталом Монтегю. В довершение ко всем бедам Гершвин откуда-то прознал про убитых Лобре во время войны итальянцах. Дальше терпеть не было сил, и Лобре решается на крайнюю меру — убрать зарвавшегося шантажиста с глаз долой.
Однако устранение американца автоматически означало крах всех дальнейших планов, и поэтому француз решил подстроить всё так, чтобы у "мексиканца" не возникло абсолютно никаких подозрений. Трудная задача ему предстояла, ведь Монтегю был не из тех простаков, которых так просто можно дернуть за нос. Гершвин был прислан специально для контроля за французскими делами, в первую очередь — за самим Лобре, и его смерть могла стать прямым вызовом хозяину.
Но Лобре не мудрствовал лукаво, а связался с сицилийцами и навел их на своего надсмотрщика, обьяснив заводным южанам, что именно Гершвин в свое время разделался с их бывшим предводителем. Невероятно, но провокация удалась, и никто ничего не заподозрил. Если бы Гершвин знал, в какое именно дерьмо он вляпался, он может быть и выкрутился, но американец с самого начала повел себя неправильно, и сицилийцы просто утопили его в море на американский манер — зацементировав по пояс в пустой винной бочке…
После гибели Гершвина Лобре отправился в Мексику к Монтегю и потребовал защитить его от мафии, "иначе во Франции он больше не покажется". Однако он просчитался — оказалось, что он и понятия не имел о состоянии делов Монтегю в Западном полушарии: в тот момент дела у "мексиканца" шли неважно, предстояла очередная смена специализации всей империи Монтегю, и возможности француза в этом начинании пока предусмотрены не были ни в каком варианте. Потому Монтегю послал Лобре ко всем чертям и прекратил все свои поставки в Европу. Лобре обанкротился в очередной раз.
"Опарафинившийся" француз хотел было снова остаться на Мартинике, но к тому времени американцы эвакуировались с острова, и от их "щедрот" не осталось и следа — все растащили полуголодные сограждане Лобре. Тогда Лобре решил передислоцироваться в Алжир, где к тому времени начала разворачиваться национально-освободительная война между арабами и французами, и поэтому повстанцам требовалось очень много оружия. И Алжир, и торговля военным снаряжением были прекрасно знакомы Лобре еще со времен войны, и потому он с полным правом мог рассчитывать на успех в этом весьма перспективном деле…
Вначале все и на самом деле шло гладко. Лобре заложил свой дом и ресторан, продал все американские акции, которые у него только имелись, и провернул операцию, которая с лихвой окупила все его расходы. Правда, винтовки, которые он закупил в бывшем немецком арсенале в Тулузе, были далеки от совершенства, но арабы были готовы платить тройную цену за любое дерьмо. Где они брали такие деньги, контрабандиста не интересовало, но вскоре выяснилось, что они расплатились с ним долларами, полученными в долг от итальянской мафии. Итальянцы, в свою очередь, взяли их у одного богатого американца, приехавшего по каким-то делам в Палермо, в качестве выкупа за жизнь его дочери, похищенной незадолго до этого известной американской журналистки, и вот теперь по следу этих денег шло ЦРУ…
Проклиная злосчастных вымогателей на чем свет стоит, Лобре поспешил укрыться в Египте, где незадолго до этого произошел прокоммунистический переворот, и куда западным спецслужбам путь был отныне закрыт. Новые египетские власти с пониманием отнеслись к контрабандисту-неудачнику, быстро получившему статус "борца за освобождение арабов от империалистического гнёта" и обещали ему свою защиту в обмен за помощь с поставками оружия пытающемуся удержаться на ногах диктаторскому режиму подполковника Насера. Это вполне устраивало отчаявшегося уже было француза, и он с радостью согласился. Но в начале 1953 года он подхватил лихорадку и на несколько месяцев вышел из строя.
На время своего вынужденного безделья Лобре поселился в Александрии на берегу Средиземного моря, славящейся своим животворным, в отличие от всего остального Египта, климатом. И каково же было его удивление и смятение, когда во время одной из своих прогулок по вечернему городу он повстречался с… американцем Робертом Данфилдом!
Сначала Лобре заподозрил, что американец — агент ЦРУ, и выслеживает именно его. Этому способствовал также тот факт, что на территории Египта у Данфилда были документы австралийского торговца, прибывшего якобы в Александрию с чисто коммерческими целями. Увидав Лобре, Данфилд перепугался не меньше, чем сам француз, но после выяснения отношений, происшедших в европейском ресторане на набережной, выяснилось, что визит американца в Египет в это не самое подходящее для граждан западных держав время отнюдь не связан с какими-то бы ни было интересами каких бы то не было спецслужб.
Американец рассказал французу, что уже давным-давно уволен из разведки, и на Востоке собирается уладить свои собственные дела. Австралийский паспорт был призван решить многие проблемы, сопровождающие подданных Англии и США в этой стране после переворота. Данфилд, нисколько не сомневаясь в своем бывшем сообщнике, сходу предложил французу поучаствовать в новом деле, и сделал это с той же непринужденностью, как и десять лет назад в Дакаре. Дело было в следующем.
Незадолго перед государственным переворотом, а точнее — за полтора месяца до него, военная полиция Порт-Саида, сплошь состоявшая из революционно настроенных офицеров, решила помешать своему зарвавшемуся королю Фаруку переправить за границу фамильные драгоценности, и с этой целью затеяла проверку багажа всех отбывающих в Европу иностранцев. Нельзя сказать, что и до этого содержимое багажа, покидающего страну, не подвергалось контролю, однако учитывая степень коррупции королевских таможенников, иллюзий по поводу соблюдения правил на досмотровых пунктах можно было не строить. Когда будущие "свободные офицеры" принялись за работу, они вдруг поразились тому, сколько из их страны уплывает за границу подлинных археологических ценностей, не зарегистрированных в таможенных декларациях по той простой причине, что вывоз их из Египта уже давно был запрещен соответствующим законом.
Но более всего египетских офицеров поразило количество мумий, переправляемых без документов через Порт-Саид. Консультации с некоторыми известными учеными показали, что такого количества мумий разнообразных фараонов и царедворцев в египетской земле попросту быть не может, а это говорит о том, что мумии эти — фальсифицированные.
Тщательно отработанные следы привели полицейских в Каир, к дому известного египетского врача — доктора Шюкри Банама. Произойди это все хотя бы год или даже полгода назад, для доктора все сошло бы благополучно. Но полицейские, почувствовав свежий ветер перемен в политической обстановке страны, были настроены решительно. Они потребовали от Банама тщательного обыска его дома, и неожиданно получили вооруженный отпор. Причем отпор решительный и с применением огнестрельного оружия.
В конце концов дом был взят штурмом, при котором не обошлось без жертв. Сам Банам в завязавшейся перестрелке был убит, серьёзно пострадало также несколько полицейских. Однако то, что открылось глазам изумленных победителей, превосходило всяческое воображение. Оказалось, что Банам целыми партиями скупал у грабителей могил тела умерших накануне людей, похищенные с городских кладбищ, и пользуясь технологией, описанной в древних египетских книгах, превращал их в… "древнеегипетские" мумии!
При дальнейшем расследовании выяснилось, что дело было поставлено с размахом, дом доктора представлял собой целую фабрику, на которой полученные трупы приводили в подобающее состояние, бальзамировали и укладывали готовые "мумии" в "подлинные" саркофаги, изготовленные здесь же. По предварительным прикидкам специалистов-криминалистов, за рубеж из дома Банама уплыло уже не менее 3000 "единиц" поддельного "товара". Однако готовый было разразиться скандал по этому поводу был поглощен последовавшей сразу же после этого события революцией, к тому же "революционерам" во главе с Насером было не с руки привлекать внимание общественности к этой афере — доктор Банам слыл недругом низвергнутого монарха, и потому дело лучше было обставить как политическое убийство. Однако Данфилд, сам незадолго до этого причастный к "проталкиванию" поддельных мумий на американский рынок и заработавший на этом немалые деньги, не желал так просто расставаться с золотой жилой. Как ему стало известно, главный "технолог" корпорации Банама — доктор Ад Хаши — в руки правосудия так и не попал, и даже не был заподозрен. Данфилд решил продолжить "дело Банама", перенеся его в Штаты или какую-либо другую подходящую для этого страну, но без Хаши, прекрасно знакомого со всеми секретами своего безвременно ушедшего шефа, у американца ничего бы не вышло. Данфилд предложил Лобре пай в будущей компании по возрождению производства пользующихся таким бешеным спросом во всем мире мумий и сообщил, что по его сведениям Хаши скрывается где-то в Александрии. В городе с более чем миллионным населением разыскать нужного человека было бы очень непросто, тем более если тот "залёг на дно". Однако обнажив прошлые связи египтянина, можно было рассчитывать на успех.