В действительности дело обстояло несколько иначе, в чем мы могли убедиться и на примере французских этювов, где распущенное поведение считалось чем-то вполне естественным, пускай и предосудительным. Вопросы секса в привычном нам виде в литературе той эпохи практически не поднимались, а если и поднимались, то исключительно с осуждающих позиций. Но для грубоватого мужского общества, в котором с шести-восьми лет пребывал рыцарский отпрыск, подобные разговоры не являлись запретными.
Видимо, в дамской среде приличия блюлись более строго, однако, если учитывать, что для девочек возраст замужества считался оптимальным с двенадцати-тринадцати лет, некий курс сексуального ликбеза юная девица проходила если не в обязательном, то в факультативном порядке — об этой сфере жизни могли рассказать мать, кормилица, старшие сестры. Так или иначе, подданные короля Франции довольно успешно плодились и размножались, что указывает на отсутствие царства тотальной аскезы и запретных для обсуждения тем.
В завершение хотелось бы сказать, что Высокое Средневековье в плане воспитания детей и восприятия детства как такового существенно отличалось как от Античности, так и от более поздних времен. Древний Рим уверенно полагал детство «особенным возрастом»; римляне отдавали себе отчет в том, что ребенку необходимо не только психологическое, но и физическое развитие, много времени отдавалось спорту и упражнениям, кроме того, существовали как государственные, так и частные начальные и средние школы.
Эта схема была полностью утрачена в течение Темных веков, и примерно к 1000 году закрепилась новая концепция: основой является религиозно-нравственное воспитание и воинские упражнения для мальчиков-дворян, когда их обучение всеразличным наукам есть дело второстепенное, отданное на откуп родителям или семье, где взрослел ребенок. В конце концов, если чадо его милости барона не способно даже свое имя написать, но великолепно владеет клинком и вольтижировкой в свои четырнадцать лет, да еще портит крестьянских девок по сеновалам, значит, так тому и быть — вырастет добрый рыцарь. Зачем ему наука? Письмо может секретарь или монах под диктовку написать.
В презираемой дворянством купеческой среде ситуация с грамотностью складывалась иначе — без знания цифири, бухгалтерского учета и законодательства купцом не станешь. Однако основная масса детей в те времена не получала того, что мы называем начальным и средним образованием. Были, конечно, увлекающиеся самоучки наподобие Жиля де Ре, сеньора де Монморанси-Лаваля, но это скорее исключение, статистическая погрешность. Свет учености был сосредоточен в аббатствах и епископатах, тогда как прочие сословия не так чтобы накрепко погрязли в дремучем невежестве, но и особой образованностью совершенно не блистали.
Если бы вас угораздило родиться в среднестатистической дворянской семье в 1250 году, с младенчества лет до трех за вами бы присматривала кормилица, а вы были бы совершенно неинтересны своим родителям — ребенок, особенно маленький, недееспособен, а следовательно, полагается существом неполноценным.
«Полноценность» в понимании человека Средневековья подразумевает отсутствие зависимости от других людей и способность к принятию самостоятельных взрослых решений. Все прочее — ненормально.
Лист из Манесского кодекса. около 1300, Цюрих
Затем, лет примерно до шести, вы бы возились на ковре или соломе перед камином в главной зале замка с игрушками, выструганными конюхом или пожилым сержантом папашиной дружины, вас изредка одевали бы в парадные одежды и приводили на приемы или брали с собой на охоту, усадив впереди взрослого седла, но в остальном вы оставались бы предоставлены сами себе — можно играть с деревенскими мальчишками, ходить на речку или в лес, обязательно в церковь.
И лишь впоследствии отец, которого вы видите от силы раз в неделю, а то и раз в полгода (поскольку он выполняет вассальные обязанности перед сеньором), сообщает вам, что предстоит переезд в замок светлейшего герцога, где вы сперва будете пажом, пройдете все надлежащее обучение, и далеко не факт, что однажды вернетесь в семейное гнездо…
Мы наблюдаем мир взрослых, в котором ребенок не так чтобы совершенно лишний, но и «своим» его никак не назвать. Детство — как досадное недоразумение и пустая трата драгоценного времени.
Ориентировочно с конца XI по начало XIV века расцветает «золотая эпоха» европейского Средневековья. Достигнут сельскохозяйственно-демографический баланс, обширные пахотно-посевные площади способны прокормить растущее население и делать запасы зерна, численность крупного рогатого скота резко возрастает (а с ним и объемы удобрений на полях), климат стабилен — продолжительное теплое лето, умеренные осадки, отсутствие продолжительных засух. Европа получила три века комфорта, сытости и благополучия. Никто не отменял ни военных конфликтов, ни крестовых походов, а с ними не самых масштабных эпидемий наподобие вспышек натуральной оспы или детских инфекций. Но все эти эксцессы не носили глобального характера и не вызывали в жизни католического мира каких-либо чувствительных сдвигов.
Как уже было сказано, стабильность и процветание аграрной экономики способствовали резкому подъему культуры и искусства. Мы наблюдаем расцвет готики и светской куртуазной литературы, серьезный прогресс в богословии и схоластике, возрождение интереса к Античности и взаимопроникновение арабской и христианской культур на почве общения крестоносцев Святой земли с сарацинами — с последними вовсе не обязательно было перманентно враждовать, имели место и мирные десятилетия. Именно благодаря арабам в Европу проникает утерянная часть литературного и научного античного наследия.
Belle Époque Средневековья завершилась с немыслимой стремительностью, заместившись чередой настолько всесокрушающих бедствий, что XIV век вполне справедливо назвать наиболее черной полосой в истории не только Европы, но и всего евроазиатского материка от Китая через Гималаи в Центральную Азию и на Ближний Восток и далее до Португалии и Британии…
Давайте попытаемся отследить хронологию событий и понять, насколько глубоко погрузился во тьму наш материк.
Лето 1314 года выдалось самым обычным. Был снят хороший урожай, «продовольственные хабы» в крупных аббатствах и замках богатых землевладельцев вновь оказались заполнены зерном под крышу, было запасено достаточно корма для скотины на зимний период; рацион француза, как и обычно, дополняли множество овощей и зелени. Ничто не предвещало катастрофы, которая разразится уже в апреле следующего года.
Зима с 1314 на 1315 год оказалась несколько более прохладной, чем за последние годы, но на такие мелочи никто не обращал внимания. Чуть сильнее морозы, чуть больше снега в северных областях — Нормандия, Артуа, Фландрия. Полоса снега, что было не совсем привычным, опустилась южнее линии Тур-Дижон. Весна была поздней, то есть сев пришлось перенести на май, и в этом же самом мае произошло то, чего королевство не видело уже несколько столетий: зарядили бесконечные проливные дожди, температуры более соответствовали ранней весне, чем последнему месяцу перед наступлением лета; озимые или не взошли, или вымерзли — последний факт являлся очень нездоровым сигналом, означавшим, что часть урожая, безусловно, погибла и следующая зима окажется тяжелой.
Около 1500. Июль: Жатва. Часослов Генриха VIII, миниатюрист Jean Poyer (Hours of Henry VIII)
Лето 1315 года более напоминало потоп — дожди не прекращались по всей Европе от Британии до Литвы и Польши (хотя южнее Альп, в Италии и Греции, аномалия проявила себя в меньшей степени), поля превратились в сплошное болото, урожай оказался настолько мизерным, что в отдельных областях даже не компенсировал посевное зерно. Аналогичная обстановка была с сенокосом. Заготовить к зимнему сезону достаточное количество фуража не получилось, а это означало очевидную перспективу падежа скота — когда это стало осознанной реальностью, часть поголовья пришлось забить, но и тут возникла очередная проблема: отсутствие нужного количества соли для засаливания мяса. Соль в принципе была дефицитом и доходы тех сеньоров, на землях которых находились солеварни, на продаже этого ценнейшего ресурса росли как на дрожжах. Тем не менее добыча соли с прошествием веков увеличивалась весьма небольшими темпами, покрывая лишь стандартные потребности, не подразумевавшие массового забоя скота при чрезвычайных обстоятельствах. Возможно, Франция пережила бы Великий голод, начавшийся в 1315 году, с меньшими потерями, окажись достаточно запасов солонины. Значительная часть мяса попросту испортилась…
Дендрохронологические исследования, проведенные в 2015 году американским климатологом Эдвардом Куком из университета Колумбия, подтверждают средневековые известия о неслыханном «потопе».
16 век миниатюра из Библии
На годичных кольцах деревьев, растущих во Франции, Германии и Польше, остались яркие следы климатической аномалии 1315–1317 годов — чем больше осадков, тем годичные кольца толще и светлее, в зависимости от количества впитанной деревом влаги.