— Думаю, как и мы все, — сказал Тамлин с неуверенной улыбкой.
Я подавила желание закатать глаза, и ответила ему улыбкой, проведя рукой по его плечу, проходя мимо него.
Люсьен ждал возле моей новой комнаты, когда я вышла десятью минутами позднее.
Это заняло у меня два дня, чтобы перестать идти в свою старую комнату — поворачивать направо после лестницы, а не налево. Но в моей старой комнате не было ничего.
Я зашла туда однажды, в день своего возвращения.
Разрушенная мебель; изорванная в клочки постель; одежда в таком беспорядке, будто он искал меня в шкафу. Никто, кажется, не был пропущен сюда для уборки.
Но здесь были лозы — шипы — которые сделали ее непригодной. Моя старая комната была переполнена ими. Они изгибались и скользили по стенам, обвиваясь вокруг обломков. Как если бы они сползали со шпалеры под моим окном, как если бы прошли века, а не месяца.
Комната была сейчас как могила.
Я присобрала мягкие розовые юбки моего утонченного платья и закрыла дверь в комнату за мной. Люсьен по-прежнему стоял, прислонившись к двери через коридор.
Его комната.
Я не сомневалась, что это она обеспечил мое проживание напротив себя. Не сомневалась, что его металлический глаз всегда смотрит в сторону моих покоев, даже когда он спит.
— Я удивлен, что ты так спокойна, дав такие обещания у Хайберна, — сказал Люсьен вместо приветствия.
Обещание, которое я дала, убить человеческих королев, Короля Хайберна, Юриана и Ианфе за то, что они сделали с моими сестрами. С моими друзьями.
— Ты сам сказал, что у Ианфе были причины. Даже будучи в ярости, я могу выслушать ее.
Я не сказала Люсьену, что я знала о ее настоящей натуре. Это вызвало бы объяснения, что Рис выставил ее из своего дома, что Рис сделал это, чтобы защитить себя и свой Двор, и вызвало бы слишком много вопросов, подрывая так много тщательно выверенной лжи, которая держала его и его двор — мой двор — в безопасности.
Но я задавалась вопросом, была ли в этом необходимость после Велариса. Наши враги знали о городе, знали, что это место добра и мира. И они попытались разрушить его при первой возможности.
Вина за нападение на Веларис после того, как Рис показал его человеческим королевам, будет преследовать моего мейта на протяжении наших бессмертных жизней.
— Она придумает историю, которую ты захочешь услышать, — предупредил Люсьен.
Я пожала плечами, идя по пустому залу, устланному коврами.
— Я могу решить сама. Хотя, похоже, ты уже решил не верить ей.
Он шел со мной в ногу.
— Она втянула в это двух невинных женщин.