Он протиснулся мимо нее и вошел в дом — как в свой собственный. Тут только она опомнилась и попыталась выскочить наружу, но он поймал ее за руку и потащил за собой внутрь, а потом захлопнул дверь.
— Никто не собирается обидеть тебя, — сказал он. — Я просто хочу задать тебе несколько вопросов.
— 3-з-зачем? — спросила Нина, изо всех сил изображая храбрость. — Вы кто? Полицейский или просто пишете книгу?
Незнакомец рассмеялся.
— Пожалуй, я полицейский, который пишет книгу.
Он провел Нину в гостиную и усадил рядом с собой на диван. Потом отпустил ее руку, и она потерла то место, где он держал ее, хотя больно по-настоящему не было.
— Что вам нужно от Эшли? — спросила она.
— На самом деле, — сказал он, — теперь, встретив тебя, я думаю, что искал не ту.
Отлично, подумала Нина. Эшли заигрывает с каким-то психом, а теперь подсунула его мне. Как будто ей как раз сейчас не о чем больше беспокоиться.
Как будто она и так не напугана до смерти.
Незнакомец развалился на диване, подложив руки под голову.
— Ну, так расскажи мне про эти сны, — сказал он.
Нина так удивилась, что молча уставилась на него во все глаза.
Путешествуя по стране духов вместе с Лусевен, Эш словно неторопливо перелистывала собственные теплые воспоминания о родных местах. Вековой лес, в котором она повстречалась со своей загадочной спутницей, вскоре сменился вересковой пустошью, плавно спускающейся вниз, к морю, к хаотичному нагромождению из утесов и каменистых склонов. Пейзаж до мельчайших подробностей напоминал северное побережье Корнуолла — как раз те места, куда они с матерью выбирались побродить хотя бы раз в месяц.
Лусевен повела ее вдоль берега по узкой тропинке, которая петляла, огибая каменистые выступы скал. Воздух был пропитан крепким соленым запахом моря. Птицы Лусевен — вторая оказалась ястребом, как та сказала в ответ на вопрос Эш о ее породе, — парили в небе вместе с бесчисленными крикливыми чайками. Тропинка пружинила под ногами, а земля там, где она проглядывала между вековыми известняковыми отложениями, была жирной и темной.
— Здесь как во сне, — сказала Эш, когда они остановились, чтобы заглянуть в небольшую пещеру, которая неожиданно открылась перед ними. — Как должно было быть дома, в Англии, еще до появления людей.
— Сон — это мы с тобой, — сказала Лусевен. — По крайней мере здесь.
— Что это должно означать?
Лусевен улыбнулась.
— Только то, что здесь, в этой стране духов, мы еще менее реальны, чем сам этот мир. Подобно тому как его обитатели становятся привидениями, вторгаясь в наш мир, так же и мы здесь лишь призрачные незваные гости.
— Люди, с которыми я попала сюда, говорили, что, чем дольше находишься здесь в своей материальной оболочке, тем это опасней, — сказала Эш. — Что начинаешь слегка сходить с ума, если пробудешь здесь слишком долго. — Она бросила быстрый взгляд на свою спутницу. — Это правда?
— Ты всегда сможешь отличить тех, кто часто и подолгу путешествовал в этих местах, — ответила Лусевен. — В их глазах какое-то потустороннее выражение — такой, знаешь, безумный огонек, поэтому кажется, что они не совсем в своем уме. Они улыбаются, когда нет ничего смешного. Кажется, что они следят за какими-то движущимися предметами, которых на самом деле нет. Такие люди приводят в замешательство тех, кто не бывал здесь; они трудно сходятся с окружающими, потому что безумие, — неважно, насколько глубоко оно поразило человека, — всегда кажется опасным тем, кто никогда не был им отмечен.