Через неделю рука кочегара зажила, и он начал работать.
Стыдясь своего поступка, он старался не смотреть людям в глаза. Когда Ершов снова предложил ему денег, чтобы продержаться до получки, кочегар взять их категорически отказался. В конце концов Ершов с трудом уговорил его взять их взаймы. Он взял и быстро ушел, сгорбившись, втянув голову в плечи.
После первой же получки он принес Ершову половину денег.
— Получи. Остальные в следующую получку отдам, — не глядя на Ершова, говорил кочегар. — Век тебя не забуду, и дети тебя помнить будут. Спаситель наш.
— Эх, бить бы тебя палкой, да, видно, некому, — сказал стоявший рядом кочегар.
— Герой какой, — огрызнулся кочегар. — Жена с голоду умирала, дети тоже, ты что думаешь, шутка это? С горя ж… — потом добавил смущенно: — А за помощь спасибо, иначе бы подох… хорошо бы такую поддержку всем, на кого беда свалится, только женам в руки, в кабак, чтоб не того…
Кочегары заговорили одновременно:
— Так-то оно, конечно, правильно, но вот как это сделать?..
— В трудную минуту очень помощь нужна…
— С миру по нитке — голому кафтан, известно…
Они долго шептались, потом один- за другим стали благодарить Ершова.
Так Захар Михайлович стал известным многим рабочим. К нему приходили за советом и просто, чтобы познакомиться. Когда знакомых стало уже несколько десятков человек, Ершов при помощи своих кочегаров созвал собрание.
Разговор начался с того, как трудно живется рабочему человеку.
— Неграмотные мы, да еще каждый сам по себе, вот в чем беда, — говорил Ершов собравшимся, — ну и душат нас хозяева поодиночке, жмут… а мы молчим. Так-то вот все и идет.
— Может, и оттого, что неграмотны, — робко сказал один из рабочих, — кто его знает. — Да нет, мотри, вряд. Скорее от тихости нашей.
— А тихость отчего? Тоже от необразованности. Скажет хозяин или управляющий, а мы ответить не знаем чего, соглашаемся или молчим.
— Да оно, пожалуй, так… серость наша. Говорят, вон у суседей союз какой-то создали, там будто бы и разбираются, что к чему.
В конце собрания по предложению Ершова было решено создать на заводе марксистский кружок. Кружок был организован немедленно и охватил большое количество рабочих.
Через месяц Ершов был вынужден покинуть завод, но он был твердо уверен, что посеянные им ростки не заглохнут, будут расти и крепнуть день ото дня.
На новом заводе, куда занесла Ершова судьба, вскоре стал он известен среди рабочих как человек прямой, не склоняющий головы перед хозяевами. А когда Ершов вступился за рабочего, о нем заговорил весь завод. Разъяренный мастер, точивший уже несколько дней зубы на Ершова, набросился на него с кулаками:
— Эх ты, сволочь! Ты кто такой? — напирал он на Ершова. — Я тебе всю башку расколочу, мерзавцу.
Увернувшись от удара, Ершов подставил противнику ногу, и тот, потеряв равновесие, полетел в угол.