Вначале ему было трудно. Не было опыта. Люди, с которыми приходилось жить и работать, были отсталыми, неграмотными. Но он не унывал.
На чугунолитейном заводе, где Ершов решил остановиться, ему с большим трудом удалось устроиться в котельную чернорабочим.
Сначала кочегары смотрели на новичка, как на случайного человека, который заботится только о собственном пропитании — не больше.
Но это продолжалось недолго.
Еще до прихода Ершова в котельную один из кочегаров упал с лестницы и сломал руку. Семья осталась без кормильца. Два мальчика и девочка вместе с отцом каждое утро приходили к котельной и оставались здесь до обеда. Кочегар с виноватым видом, кашляя и вздыхая, садился около дверей на камень, а дети копались в мусоре. Сюда же иногда заглядывала высокая, со скорбным лицом, опухшая от голода женщина.
Узнав, в чем дело, Ершов предложил кочегарам вместо отдельных кусочков, которые те давали ребятишкам, кормить семью.
Теперь каждый, не дожидаясь напоминания, ежедневно откладывал часть своей еды для попавшего в беду собрата. Они видели, что эта небольшая помощь спасала больного и его семью от голода.
Но Ершов видел в этом деле еще и другое: возможность сплотить рабочих. Поэтому он решил пойти дальше и в первую же получку вместе с хлебом положил на тряпицу часть своего заработка.
— Уж помогать, так помогать, — сказал он, рубанув по направлению тряпицы ребром ладони. — Чтобы товарищ почувствовал по-настоящему. А то ведь семья-то все еще голодает.
Но к этому поступку Ершова кочегары отнеслись неодобрительно.
— Ишь, богач какой нашелся! — проворчал один из кочегаров.
— Помощи оказать я тоже не супротив, да работать на дядю — дураков нету, — подхватил другой кочегар.
— У него дети, ну и у меня — тоже не кутята. Их кто кормить будет? — спрашивал третий.
Ершов сначала молча слушал, потом сказал:
— Ежели мы друг другу помогать не будем, все подохнем. Сегодня у одного беда на дворе, завтра у другого.
Нам никто не поможет, если мы сами себе не поможем. Над этим нужно серьезно подумать, нечего горячиться.
На следующий день к котельной пришли только дети. Отца с ними не было. Ершов заметил, что рабочие о чем-то шепчутся, поглядывая в его сторону.
Наконец один из кочегаров зло и ехидно сказал:
— Тебе в кабак бы сбегать. Добавь, может, ему не хватит… Эх! Помогатели…
— Утро еще, — плюнув, выругался другой, — а он в стельку… Я, говорит, пораненный только, но у меня башка-то на месте. Мне дали и еще дадут, потому я — протарьят. Имею полное право на помощь.
— По морде сукину сыну надавать — знал бы, как деньги пропивать.
Насмешки и озлобленность товарищей заставили Ершова призадуматься.