– Ты…
– Вот. Еще и матерится постоянно. Изобретательно, конечно, а все ж надоедает. Вам как, любезнейшая, соловьи для клиентов сгодятся?
Алаис была сама вежливость. Но бордельного вида тетка поморщилась и сплюнула.
– За десять монет отдашь?
Торговец замялся.
– Сорок? Только для вас?
Алаис сделала вид, что ей уже неинтересно, и повернулась к соседнему помосту. Там как раз выставлялся роскошный экземпляр мужской породы. Настолько роскошный, что с него и набедренную повязку сняли. И правильно – прятать самое главное в человеке не стоило.
А глаза потухшие.
И этот уже – раб…
Торговец скрипнул зубами, видя утрату интереса к мальчишке. Парень тоже помог, снова обложив толстуху в три этажа с чердачком. Сейчас он, правда, по ее возрасту не проходился, а вот с дохлым тюленем сравнение вышло красочным.
– Да пес с ним, об него больше палок обломаешь, – махнула рукой женщина. И отошла. А вот Алаис приценилась пару раз к другим рабам, сделала круг по площади, преодолевая отвращение, и вернулась обратно.
– Так сколько?
– Я ж сказал – пятьдесят монет.
– Пятерка золотом – и мальчишка уходит со мной.
– Сорок пять. Вы посмотрите, господин, какой он ловкий?
– Где? Это ж щепка, а не мальчишка! Его еще год кормить, чтобы на человека стал похож!
– А вам-то он зачем?
– Не мне, матери.
Мальчишка высказался в том смысле, что таких подонков только гадюки рожают – и огреб справедливый подзатыльник. Оскорблять свою мать Алаис бы никому не позволила, так что и останавливать надсмотрщика не стала.
– Характер гадкий, воспитания нет, неграмотен, способен только к черной работе – и за это пятьдесят монет? Он того не стоит!
– Не хочешь – не покупай. Без тебя любители найдутся, – огрызнулся купец.
Алаис почувствовала, как подкатывает к горлу еще один комок тошноты. Нет, надо бежать, или…