Все трое загоготали. Шуточка понравилась.
Они поговорили еще о разных незначительных вещах, и Федор уехал, чадя сизым облаком.
А на следующий день он снова заехал «попить водички» и вел себя вполне дружески с земляками Мавлади Шароева…
На третий день Рустам сам помахал ему рукою, позвал. Сунул Федору бутылку водки, и тот хмуро уставился ему прямо в зрачки — мол, зачем? Расплатился же.
— Ты это, корешок… Ну, поругал я вас тогда, не без этого. Но ты же все правильно понял, я претензий не имею. И чище стало у контейнера. Зачем еще пузырь?
— Бери, бери, — сказал Рустам. — Может, подбросишь когда, мало ли!.. Транспорт все-таки.
— Да куда я вас подброшу на моем-то шарабане? — засмеялся Федор. — На нем и ехать-то стыдно. Грязь да вонь.
— Чепуха. В кабине как раз трое и поместимся. До вокзала довезешь, и то хорошо. Мы же сюда, считай, каждый день ездим на поезде. А товар тут у одного знакомого оставляем.
— Ну, это другое дело…
Они поладили; ударили по рукам, имея в виду будущие приятные перспективы, и расстались друзьями. Федору было приятно, что встретил земляков Мавладика Шароева или Широева, теперь и не вспомнить, сколько уже лет прошло, к тому же ребята понятливые, не жадные какие-нибудь русские жлобы. Рустам же с Асланом — просто ликовали: в их руках был теперь грузовик, который катается по всей территории атомной станции. Осталось хорошенько поработать с водителем мусоровоза, усыпить его бдительность (если она вообще существует), заложить в его вонючий громадный ящик взрывное устройство и поставить часовой механизм на определенное время суток. Надо только уточнить, когда он бывает у важных объектов на станции, где лучше всего рвануть.
Об этом они посоветуются еще с Саламбеком, все втроем и решат. Взрывное устройство, мину, лучше всего, конечно, прикрепить к раме машины, где-нибудь снизу. Надо только выбрать момент, отвлечь Федора хотя бы на несколько минут, и дело будет сделано. В назначенный час на атомной так рванет, что будет тошно всем русским чертям на их небе… Придет такой час! Рустам с Асланом верили в это.
— …Восемнадцатилетние юноши за Россию умирали. И умирали — с улыбкой. Им нужно памятник ставить, а их порочат. Вот этот, как его, миротворец-депутат, Ковалев, ему клейма некуда ставить. Это враг России, это предатель России!.. А его там, в Чечне, везде встречают…
Павел Грачев. Из телеинтервью
По данным на 6 мая, как сообщил министр обороны П. Грачев, объединенная группировка федеральных войск потеряла убитыми 1375 человек, из них 236 офицеров. За этот период ранено 3872 человека, 245 военнослужащих пропали без вести.
Из газет
Вместо здорового, жизнерадостного подполковника милиции Тягунова из Чечни самолетом привезли куцый человеческий обрубок…
БТР, на котором Вячеслав Егорович двигался к блокпосту ГАИ в районе Шали, подорвался на противотанковой мине. Днище машины порвало, будто тонкую жесть; водителя боевой машины, молоденького солдата из Вологды, убило сразу же, тяжело ранен был еще один солдат, а Тягунову оторвало ноги выше колен, изуродовало левую руку и осколком выбило левый глаз…
Очнулся он в Моздокском военном госпитале — весь забинтованный, страшный, с ощущением жуткой боли во всем теле. Особенно жгло культи ног — наверное, он и пришел в себя от этой боли.
Над ним склонились несколько участливых лиц в марлевых повязках, он видел только внимательные и сочувственные глаза, сразу же понял, что дела его плохи. Сколько прошло дней, он не знал, все это время был без сознания, бредил, метался в жару и едва выжил. Потеря крови была большая — никого же поблизости из медперсонала не оказалось, да и какой там, на ночной дороге Шали-Урус-Мартан мог быть медперсонал! Кто из экипажа БТР мог предполагать, что боевики точно все рассчитали: заминировали объездную, недавно накатанную грунтовую дорогу, хорошо понимая, что по шоссе не проехать, оно было разворочено каким-то жутким взрывом, глубокая воронка наполнена водой, ее обязательно нужно объезжать. И солдат-водитель, поколебавшись, взял вправо…
А Тягунов ведь и сам ехал выручать одного из своих милиционеров: по рации с блокпоста неподалеку от села Старые Атаги передали, что боевики, не дождавшись окончания объявленного моратория на ведение боевых действий, напади на сотрудников ГАИ, навязали сражение, тяжело ранили сержанта Горицвета. Требуется немедленная и медицинская, и вооруженная помощь!
Конечно, Тягунов мог бы не ехать сам во главе небольшого отряда — в его подчинении было немало хорошо обученных людей, но фамилия Горицвет решила его судьбу. Дело в том, что перед отъездом в Чечню к нему подошла мать этого парня, сказала, мол, он у нее один, и она просит его, Тягунова, присмотреть там за ним… «Без отца растила его, Вячеслав Егорович, трудно дался сынок, очень трудно!.. Ты уж побереги его там, а?» — жалостно прибавила женщина, и Тягунов обещал.
Сергея Горицвета ранили в живот, бой еще продолжался, медлить было нельзя, и Вячеслав Егорович во главе нескольких машин с ОМОНом ринулся в ночь…