Он вздыхает и отбрасывает сигарету.
— Нет. Это было только один раз. Я был пьян. Я не хотел превратить тебя в проститутку.
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю, как ещё добывать еду. Никто не берёт меня на работу. Я искала. Меня чуть не поймали на краже. Он почти отрезал мне руку.
— Девочка не должна так жить. — Он выглядит стеснённым. — Я чувствовал себя плохо после твоего ухода.
— Разве у меня есть выбор? Я должна просто лечь и умереть? Знаете, я не хочу этого делать. Но я не вижу другого способа выжить.
Он выдыхает сквозь зубы.
— Ладно. Хорошо. Где ты живёшь?
Я неловко мнусь на месте.
— Нигде. Мой дом разрушен.
Он сыплет проклятиями.
— Здесь есть много заброшенных домов, девочка. Пойдём. Я найду тебе что-нибудь.
Он шествует впереди меня, бормоча себе под нос. В конце концов, он находит дом — пустой и в хорошем состоянии. Он находится рядом с разбомбленной мечетью. В окнах нет стёкол, дверь сорвана с петель, и нет электричества. Но есть водопровод. Настоящий душ. Настоящий туалет. Солдат ходит вокруг дома. Не знаю, что он делает, поэтому начинаю убирать грязь и мусор. Кухня, гостиная и спальня — всё в одной комнате. В кухонной зоне есть несколько шкафов, плита и пустой холодильник. Я слышу треск и гул, а затем одна голая лампочка на потолке мигает и оживает.
Он возвращается, вытирая руки о штаны. Я с трепетом смотрю на лампочку.
— Я был электриком до начала войны, — объясняет он.
— Спасибо.
Он пожимает плечами. Чинит дверь, затем осматривает маленькую комнату.
— Лучше, чем ничего. Очевидно, мечеть рядом не используется. Ты могла бы… работать там. Спать здесь. Так у тебя будет безопасное место.
Я смеюсь.
— Безопасное? Что такое безопасность?
Он тоже смеётся.
— Верно. Но это лучше, чем улицы.