…Столовая была небольшая, в полуподвальные окна заглядывало яркое зимнее солнце. Небольшая очередь тянулась от кассира к раздаче блюд. На раздаче стояла Милка в белом халатике и белой косынке, с обнаженными по локоть руками и раскрытой грудью. Прядь темных волос упала на влажный лоб, щеки горели темным румянцем — на кухне было жарко.
— Дядя, чего тебе? — раздавался ее громкий задиристый голос. — Чего рот разинул, молчишь?
— Гуляш… компот…
Милка быстро накладывала на тарелки, двигала их клиентам.
— А вам, женщина? У вас на лбу не написано!
— Как вы разговариваете? Я жалобу напишу!
— Быстрее, вон столько народу ждет!
— Лангет, без гарнира.
Милка бухнула на тарелку квашеной капусты, бросила кусок мяса:
— Без гарнира не положено! — И тут она увидела
Робку и Богдана, входивших в столовую, и вся расцвела от улыбки:
— Ой, ухажеры мои пришли! Зинуля, подмени на пяток минут!
— Безобразие! — все возмущалась дама. — Я просила без гарнира.
— Щас, дамочка, успокойтесь! — к прилавку подлетела Зинуля, схватила чистую тарелку.
А Милка усадила ребят за столик в углу столовой:
— Есть хотите? Щас накормлю. Ну, как жизнь молодая?
— Ничего… помаленьку… — ответил Робка.
— Ой, Робка, какой ты смешной! — засмеялась Милка. — Тебе говорили, что ты красавец-парень? — Она вдруг обняла его и жарко зашептала на ухо: — Если будут говорить — не верь! — И тут же оттолкнула его, вскочила: — Сейчас накормлю вас от пуза!
И через несколько минут друзья хлебали наваристую солянку, так что за ушами хрустело. А Милка сидела напротив, подперев кулаком щеку, и заботливо, совсем по-матерински, смотрела. Робка почувствовал этот взгляд, поднял глаза.
— Ешь, Роба, ешь, — мягко улыбнулась Милка. — Наголодался?
— С утра не жрали, — ответил за Робку Богдан.
— Милка, скоро ты там? — донесся голос Зинули из раздаточной.