— Глупости! — и забыл об этом.
Тем более, что ему было не до книг. Он спешил на работу. Вернее, не на работу, а к телефону. Оглядываясь, не проходит ли кто по коридору учреждения, он набрал номер и, услышав ответ, сладко улыбнулся. Что это был за разговор, мы не знаем. Однако, выйдя из учреждения после конца работы, Яков Степанович пошел прямо к двери соседнего треста, откуда как раз выходила черноволосая и юркая машинистка с длинными накрашенными ресницами.
— Ах! — изображая удивление, воскликнула она. — Так вы все же решили…
Марь'Иванна, — приложил руку к груди Яков Степанович, — поверьте, мне так приятно… ведь вы позволили проводить вас.
— Зачем… ах, что вы? Смотрите, начинается метель. Холодно! — Подведенные глаза машинистки томно смотрели на Якова Степановича. Он решительно взял ее под руку:
— Пойдемте. Вон едет такси. Почему бы нам не проехаться, если вам холодно? Кстати, и говорить удобнее. Эй! — Он сделал рукой знак, проезжавшему возле тротуара такси. Машина остановилась.
— Прошу! — галантно открыл Яков Степанович дверцу.
Сев рядом с машинисткой, он сказал шоферу, который не поворачивая головы из-за поднятого воротника, включил счетчик:
— Э-ээ… на Ярославскую. Так, Марь'Иванна?
— У вас хорошая память, — выстрелила она глазами. — С того вечера помните?
— Ах, Марь'Иванна! Я страстно увлечен вами! Я ненавижу женщин, которые не имеют темперамента. А вы, Марь'Иванна, вы…
— Тсс! — кокетливо подмигнула ему машинистка в сторону шофера.
— Это не его дело, — пылко ответил Яков Степанович. — Я влюблен в вас.
— Ах, все мужчины изменники, им нельзя верить. Ведь у вас есть жена…
— Это для будних дней, Марь'Иванна. А вы — как редкое блюдо. Ароматная и пьянящая!..
Машина круто повернула вправо, вильнула и вновь пошла прямо. Яков Степанович поддержал машинистку, которую кинуло на него, и гневно сказал:
— Надо уметь вести машину. Едет, как пьяный.
Шофер промолчал. Яков Степанович продолжал, соответственно изменив тон:
— Однако, я прощаю его, Марь'Иванна, ведь этот толчок приблизил вас ко мне. Это прикосновение…
— Ах, не говорите так! Вы, наверное, говорили так и другим… о, я немало слышала о вашем умении нравиться женщинам… вот, если бы ваша жена знала!
Польщенный Яков Степанович прищурил глаза:
— Нет, я им этого не говорил. Вы совсем не такая, вы особенная Марь'Иванна. А относительно жены… хм, это ее не касается, ее дело — домашняя работа, кухня там, белье. Она у меня больше ни к чему и непригодна…