— Моя жена говорила, что хочет иметь детей, Поппи. Но она бросила их, значит, никогда по-настоящему не любила. — Он пытался исправить ситуацию, но казалось, что уже ничего нельзя сделать.
— Твоя жена бросила тебя, но это не значит, что все женщины способны на предательство, Харрисон. И конечно же это не означает, что я оставлю тебя.
Он тяжело вздохнул:
— Я знаю, что ты бы так со мной не поступила, Поппи. Я просто рассказал тебе о переживаниях, о которых не решался никому поведать за эти пять лет.
— Я хочу иметь детей больше всего на свете, Харрисон. Любить их, заботиться о них. Я бы никогда не бросила своих детей, Харрисон.
— Я знаю, Поппи. Я верю тебе.
— Я понимаю, что ты хочешь защитить своих детей, я знаю, что ты замечательный любящий отец, но тебе нужно научиться доверять людям. — Поппи несколько раз моргнула, пытаясь отогнать слезы. Она чувствовала, что с каждой минутой ее уверенность в себе растет. — Конечно, будь осторожен, Харрисон, но не стоит настолько отгораживаться от людей. Однажды вы можете остаться совершенно одни, и к тому времени уже будет поздно что-либо исправить.
Харрисон понимал, что Поппи была права, но все равно что-то мешало ему признаться в этом открыто. Он не мог так просто согласиться с тем, что все эти годы жил неправильно.
— Получается, все это время я жил… ложными убеждениями и принципами?
Поппи коснулась его руки.
— Я знаю, как это больно — в одночасье терять все то, что любишь больше всего на свете. И как тяжело признать собственные ошибки и начать меняться. Но тебе нужно сделать выбор, Харрисон. Нужно понять, что лучше для тебя и твоей семьи. И только тебе это под силу.
— Я знаю, но порою гораздо проще держать всех на расстоянии, нежели рискнуть и довериться кому-то. — Харрисон по-прежнему избегал взгляда Поппи. Он все еще не мог признать, что она была права.
— Прошлая ночь была просто великолепна, Харрисон. Я благодарна тебе за то, что ты показал мне свой дом. Но сейчас мне пора возвращаться.
Харрисон продолжал винить себя за то, что сказал так много лишнего, чем отпугнул Поппи.
— Тебе не обязательно уходить. — Он был не готов прощаться с ней. — Я не хочу, чтобы ты думала…
— Думала что? — спросила Поппи, качая головой. — Что ты не доверял мне только потому, что я — женщина и однажды могу предать тебя так же, как и твоя жена? Харрисон, я тоже знаю, каково это, когда самый близкий человек вонзает тебе нож в спину.
Харрисон закрыл глаза, пытаясь сдержать гнев. Он не должен срываться на Поппи. Ведь это не она предала его и бросила, не она разбила его сердце и оставила его одного воспитывать детей.
— Я не могу измениться, Поппи. Неужели ты думаешь, что мне не хочется избавиться от той обиды и злости, которая съедает меня изнутри, после того как жена оставила меня? Я знаю, что слишком сильно переживаю за своих детей, контролируя их буквально во всем, но ничего не могу с собой поделать. — Он вцепился в волосы, стараясь держать себя под контролем и не давать волю ненависти, которая переполняла его. — Я не хочу так жить. Я такой, какой есть, и мне надо с этим смириться.
В глазах Поппи появился злобный огонек.
— Ты ведь не единственный человек на земле, которого предали, — выпалила она. — Ты думаешь, мне хотелось начинать все заново? Ты считаешь, что мне было просто одной переехать на новое место, чтобы начать все с чистого листа? Я каждый день рыдала, хотя всем и всегда казалась улыбчивой и открытой.
— Я знаю, что ты многое пережила, Поппи, — тихо произнес Харрисон. — Я не хотел сказать, что моя боль сильнее твоей. Я лишь точно знаю, что не изменюсь. Я не смогу жить, как прежде, после того, что случилось со мной и моими детьми.
— А ты постарайся, Харрисон, — прошептала она. — Постарайся.