Как только Айен пришел в себя, он тут же одел шлем и вынудил Выжрына дать краткое интервью. Полковник был какой-то притухший, отвечал односложно. Смит без особого успеха пытался догадаться о причине перемены настроения — ведь атака удалась. И лишь потом вспомнил про Еврея.
— Он был твоим другом? — спросил он у Ксавраса, уже сняв шлем.
Выжрын искривил губы в гримасе, а может и усмехнулся — теперь, лишенный помощи электроники для собственных глаз, Айен не мог утверждать этого со всей уверенностью: Выжрын сидел под укрытием, образованным корнями дерева, склонившегося над оврагом, солнце сюда не доходило, так что полковника скрывала текучая темнота. В овраге было прохладно и сыро; сонную тишину старого леса нарушал лишь шорох пробивавшегося меж камней ручейка да немногочисленные отзвуки лениво поворачивающихся подчиненных полковника.
— Братом.
Он явно не шутил, тон совершенно серьезный; вот только говорит ли он правду?
— Но ведь по официальной версии все твои братья и сестры умерли еще в детстве от лучевой болезни, — осторожно напомнил Смит.
— Успокойся.
— Но если он и вправду был таким уже пророком, тогда почему...
— Ты же и сам был свидетелем. Он все это предвидел.
— И добровольно пошел на смерть? — Смит поднял брови. — Это же глупо.
— Он предпочел так, чем... Он так решил. И выбрал самый лучший выход.
— Ясновидящий, так? Ясновидящий?
— Ты что, надсмехаешься?
— Нет, вот только... Ты не обижайся, но...
Выжрын пошевелился в темноте. Он подтянул ноги, выпрямился, оперся спиной о склон овражка; откинутая назад голова вроде бы свидетельствовала о том, что полковник засмотрелся в нацеленные куда-то в небо кроны деревьев, но Смит был уверен, что полковник глядит на него.
— Врата в преисподнюю поворачиваются на небольших петлях. Вот передвинь этот камень на сантиметр влево; и вдруг окажется, что тем самым ты уничтожил великую империю. Подобное не понять никому, кого не коснулось это проклятие.
— А ты понимаешь.
— Я верю. Он был моим братом. Выбирал тропы. Только лишь благодаря ему я все еще жив. И тем самым отрицаю теорию вероятности. Ведь я не должен жить, не должен побеждать.
— Но и он уже мертв, теперь он не сможет помочь. Не означает ли это конец Ксавраса Выжрына?
Тот долго молчал. Смит слушал его спокойное, медленное дыхание, доносящееся из этой пахнувшей свежеразрытой могилой темноты; стук сердца затаившегося в своем гроте дракона — именно там взвешивается приход смерти или ее отсрочка.
— Это означало конец Ксавраса Выжрына с самого начала, — шепнул тот. Я погибну при взрыве атомной бомбы.
Смит затаил дыхание.