— Нууу, понятно, вам и не нужно говорить, кто вы такие. Я всего лишь хочу их выкупить. Можете посчитать это как вклад от спонсора.
— Зазо, что это еще за паяц.
Зазо только пожал плечами, сплюнул на потрескавшийся асфальт.
— Ездит по городу, собирает короедов; еще один посредник: от хирургов, от альфонсов, и я знаю от кого еще… Бабки у него имеются. И что, нужно было его отпустить?
Блондин спрятал беретту в карман пальто, как капля воды похожего на пальто очкарика. Он его не застегивал, под низом была только сетчатая майка, зато очкарик был разодет ну словно адвокат какой.
— А на кой ляд тебе они? — обратился первый ко второму.
— А на закуску. Какое тебе значение?
— Тоже правда. Двадцать.
— Двенадцать.
— Двадцать.
— До свидания.
— Зазо?
— Так вы тут не первые, при мне уже собрал их с дюжину; вон там фургончик стоял.
— Ладно, возвращайся. Двенадцать. Эй, сними того. А на его место — со шрамом.
Деньги — пальцы — карман.
— Как его зовут? — спросил купец, показывая на тебя пальцем с золотым перстнем.
— Как его зовут?! — крикнул блондин хромому.
— Пуньо.
— А того, второго?
— А второго?!
— Эй, ты, тебя как кличут?! — рявкнул хромой, тормоша Хуана. Тот, по причине связанных за спиной рук и, прекрасно видных даже в полутьме, ран и синяков, как-то не мог выкарабкаться из машины. — Как? Громче! Говорит, что Хуан. Ой, блляаадь…!!!
Хуан бросился на хромого, повалил его и теперь, лежа у него на груди, вгрызался ему в лицо. Хромой метался по асфальту, из-за ужасной боли неспособный к какой-либо защите. Хуан вгрызался в его тело; он захлебывался кровью, но все равно кусался.