- Это Алла, это Гринька, - объяснял Иван Иванович, - а вот это Женя. Ребята называли ее «доктор Джек» - она лечить всех любила.
Меня давно мучил один вопрос, но спрашивать было как-то неудобно. Я перелистывал книжку, украдкой поглядывая на Ивана Ивановича.
Писатель, как видно, понял мои страдания и спросил:
- Чего умолк? Если пришел, так выкладывай все начистоту. Я тебя не съем.
- Это я так… Я просто хотел спросить, как эти ребята учились. Говорят, некоторых писателей даже из школы выгоняли за неуспеваемость.
Иван Иванович удивленно приподнял бровь:
- Это ты что-то выдумываешь. Я таких примеров не знаю. А ребята иркутские отлично учились. Впрочем, у Жени, кажется, была одна четверка.
- И по русскому пятерки?
- А как же! Однажды на литературный кружок какой-то мальчишка принес сочинение. Ребята прочли и давай хохотать. Представляешь, вместо слова «обезьяна» он написал «обизяна». А почему ты, собственно, об этом спрашиваешь?
- Просто так… Я знаю, как обезьяна пишется. Через твердый знак.
Иван Иванович отрицательно покачал головой.
- Ошибаешься. Сейчас обезьяну пишут с мягким знаком.
- А раньше писали с твердым…
- Сомневаюсь. Впрочем, это надо проверить…
Я боялся влипнуть в какую-нибудь новую историю и решил: «Пожалуй, пора уходить».
- Вам, наверно, очень некогда, - сказал я. - До свиданья.
- А как же дневник? - остановил меня Иван Иванович. - Ты мне дашь почитать?
«Пусть будет что будет», - решил я и отдал дневник писателю.
Иван Иванович бережно принял от меня тетрадку, разгладил завернувшийся уголок на обложке и сказал:
- Ты на меня не будешь сердиться, если я задержу немного дневник?
- Пожалуйста, читайте хоть сто лет.
- Ну, сто лет это многовато, - усмехнулся Иван Иванович. - Я прочитаю дневник дома, а зимой снова приеду сюда. Не возражаешь? Ну вот, тогда и поговорим подробнее.