Санди очень любил театр, но никогда на самой интересной пьесе не было ему так интересно, как с Ермаком, даже если Ермак молчал или прибирал комнату, как сейчас. Во всей школе, во всем городе, а может, и во всем мире не было такого, как Ермак. Не все это понимали, но Санди знал это всегда. Авторитет Ермака, хотя он был старше Санди всего на год, был для него наивысшим. Обстоятельство, о котором родные Санди не догадывались.
Ермак убирал долго и тщательно, все время кривясь, словно у него болели зубы.
- Ты поплачь,- сказал Санди.- Самый силач и то бы плакал. Ничего удивительного. Я бы просто не перенес.
- У тебя другое дело,- сказал Ермак, оборачиваясь,- а моей маме лучше было умереть… Раз не может не пить, лучше умереть. Только мне все равно ее жалко.
- Еще бы!!
- Я не стесняюсь плакать. Но вот почему-то нет слез. Как, по-твоему, где сейчас отец?
Санди долго думал.
- Может, он уехал на Север? - сказал он.
- Почему именно на Север? Он не любит холода…
- Ну, там люди больше нужны и дороже платят. Он, наверно, хочет вам помогать.
- Хоть бы написал. Ведь он даже не знает…
Ермак налил в ведро воды и вымыл пол. Потом вспомнил, что завтра их дежурство по квартире, и стал мыть пол в коридоре, но женщины отобрали у него тряпку и вымыли сами.
Все ему сочувствовали. То и дело отворялась дверь, и кто-нибудь приносил кусок пирога, или апельсин, или тарелку щей. Приходил председатель домкома и заверил Ермака, что домовый комитет берет на себя все хлопоты по похоронам. Но никто не жалел Гертруду Ивановну, а только Ермака.
В десять часов вечера Ермак вскипятил чай и накрыл на стол.
- Ты, наверно, проголодался, Санди.
У Санди совсем пропал аппетит, но он тотчас сел за стол: может, с ним и Ермак поест. Ему теперь нужны силы.
В дверь постучали. Ребята думали, что это кто-либо из соседей, но вошел незнакомый парень угрюмого вида, атлетического сложения, в новом, только что из магазина, плаще, новой кепке и с новым портфелем в руках. Потом оказалось, что в портфеле лежал номер «Огонька».
- Здесь живет Станислав Львович Зайцев? - спросил незнакомец.
- Он уехал, - сказал Ермак.
- Как же, куда? - Парень ужасно огорчился.
- Не знаю куда, - пояснил Ермак.
- Ты не сын ли его?