Она бежала мимо, налетела на Сима, и тела их соприкоснулись. Глаза, светлые, как серебряные монетки, озарили его — и Сим уже знал: только что он обрёл друга, любовь и жену, ту, что неделю спустя ляжет с ним рядом на погребальном костре и солнце сорвёт с костей их старую плоть.
Один только взгляд — но оба замерли посреди неподвижного мира на целое долгое мгновение.
— Как тебя зовут? — крикнул он потом ей в спину.
— День! — смеясь, ответила она.
— Я — Сим! — сказал он, смятенный и растерянный.
— Сим! — повторила она, сияя. — Я запомню!
Ночь пихнула его локтем в рёбра.
— Ешь давай! — проворчала она. — Ешь, а то не вырастешь большим и сильным и не сможешь её догнать.
Откуда ни возьмись примчался Хион.
— День! — он, кривляясь, протанцевал мимо них. — День! Я её тоже запомню!
Ночь выпрямилась, высокая и тонкая, будто тростинка. Волосы её были как облако, как чёрное дерево.
— Я вижу твою жизнь, маленький Сим, — молвила она печально. — Скоро тебе понадобится оружие — сражаться за День. А теперь бежим скорее, солнце идёт!
И они ринулись назад, к пещерам.
Одна пятая его жизни промелькнула и пропала. Младенчество кончилось. Теперь он был мальчик, отрок. Вечером обрушились дожди и исхлестали долину ледяными кнутами. Сим смотрел, как река прокладывает себе путь по ущельям, огибая подножие горы с железным зерном. Это знание он оставил про запас — пригодится позднее. Каждую ночь река была новой; каждую ночь она пролагала себе новое русло.
— А что там, за пределами долины? — спрашивал он.
— Никто никогда не бывал за пределами долины, — отвечала Ночь. — Все, кто пытался выйти на равнину, или замёрзли, или сгорели. Мы знаем только те места, куда можно добежать за полчаса. Полчаса туда и столько же обратно.
— Значит, до железного зерна никто ещё не доходил?
Ночь фыркнула.
— Учёные. Они всё время пытаются. Глупцы. Как будто не понимают, что всё это без толку. Всё бесполезно — оно слишком далеко.
«Учёные». Это слово что-то в нём всколыхнуло. Сим уже почти забыл видение, явившееся ему до рождения.
— Где эти Учёные? — спросил он, и голос его был жаден.
Ночь отвела взгляд.