Учёные работали в группах: старики занимались каким-то важным делом, молодые учились и задавали вопросы. На полу сидело трое детей. Так выглядела наука: каждые восемь дней над любой исследовательской задачей работала уже совершенно новая группа людей. Но, увы, объём проделанной работы никуда не годился. Учёные старели и падали замертво, едва вступив в самый творческий период жизни — и составлял он от силы часов двенадцать от общей её продолжительности. Три четверти своего срока они овладевали премудростью, затем приступали к работе, и вот, не успел оглянуться — уже дряхлость, безумие, смерть!
Сим вошёл; Учёные повернулись к нему.
— Только не говорите мне, что у нас доброволец! — воскликнул самый старый из них.
— Не верю, — проворчал другой, помоложе. — Гоните его прочь. Это наверняка один из тех, драчунов.
— Нет-нет, — возразил старый и двинулся, шаркая босыми ногами, навстречу Симу. — Входи, мальчик, входи.
У него были добрые глаза — медленные глаза, совсем не такие, как у торопливых обитателей верхних пещер. Серые и очень спокойные.
— Чего тебе надобно, малыш?
Сим помолчал, понурив голову, не умея встретить этот мирный, ласковый взгляд.
— Я хочу жить, — прошептал он.
Старик тихонько рассмеялся и положил руку ему на плечо.
— Ты что, представитель какого-нибудь нового вида? Или ты заболел? — вопросил он Сима лишь наполовину серьёзно. — Почему не бежишь играть? Почему не готовишься к поре любви, брака и детей? Ты разве не знаешь, что завтра к вечеру будешь уже почти зрелым мужчиной? Разве не понимаешь, что жизнь слишком коротка и негоже тратить её на глупости?
Он умолк.
Пока он говорил, Сим жадно оглядывал пещеру.
— Разве не здесь мне место? — сказал он, уставившись на поблёскивавшие на столе инструменты.
— Конечно, нет! Никому здесь не место! — сурово молвил старик. — Но это просто чудо, что ты пришёл. У нас не было добровольцев из простых людей уже тысячу дней! Нам пришлось выводить своих собственных учёных, микроскопическую популяцию. Ты только пересчитай нас — шестеро! Шесть человек и трое детей. Разве не легион имя нам?
Старик сплюнул на каменный пол.
— Мы просим себе добровольцев, а люди орут: «Другого себе поищите!» и «Нам недосуг!». Знаешь, почему они так отвечают?
— Нет, — Сим даже вздрогнул.
— Потому что они заняты только собой. Да, они хотели бы жить подольше, но прекрасно понимают одну простую вещь: что бы они ни делали, их собственную жизнь это не продлит ни на мгновенье. Возможно, какие-то их будущие потомки проживут дольше — но они не готовы пожертвовать ради этого своей любовью и скоротечной юностью, ни единым восходом или закатом!
— Я это понимаю. — Сим опёрся о стол; рвения в нём не убавилось.
— Да неужели? — старик вперил в него невидящий взор, потом вздохнул и ласково похлопал по руке. — Ну, конечно, ты понимаешь. Но ты — редкость. В наше время это слишком самонадеянно — ждать от людей понимания.
Остальные сгрудились вокруг Сима и старика.