Она снова думала о новом постояльце, ощущая легкое беспокойство, поскольку не смогла устоять перед искушением и теперь чувствовала себя неловко, понимая, что все остальные будут рассматривать ее решение как предательство.
— Похоже, он из хорошей семьи. Вы правда не хотите тарелочку супа, мсье Эли?
— Спасибо, мадам.
— Мама, сколько раз ты будешь задавать ему этот вопрос?
— Я не понимаю, как можно быть таким гордым.
Она искала ссоры, как раз потому, что ее совесть была неспокойна. Ей случалось ссориться с Эли, который тогда уходил из кухни, хлопнув дверью, поднимался наверх и запирался в своей комнате. Однажды он даже разбил вдребезги одну из кафельных плиток.
Через час или два мадам Ланж успокаивалась и начинала испытывать угрызения совести.
После обеда они снова оставались в доме одни. В конце концов она поднималась на цыпочках до антресолей, склоняла голову и прислушивалась.
— Господин Эли! — звала она вполголоса.
Он делал вид, что не слышит, и тогда она стучала в дверь. Не вставая с места, он спрашивал:
— В чем дело?
— Я могу войти?
В такие дни он запирал дверь на ключ. Он сердился на нее.
— Я занят. Говорите через дверь.
Ей было хорошо известно, что иногда с ним случались приступы ярости, как у ребенка. Он кидался на кровать и кусал подушку, не рыдая, но бормоча слова, похожие на угрозы. Когда он наконец соглашался спуститься вниз, его лицо было отекшим, а глаза еще более выпуклыми, чем обычно, словно собирались вылезти из орбит.
Когда он только появился в доме три года назад, она сказала своей дочери:
— Следи за собой, не смотри на него слишком пристально. Он такой некрасивый! Вдруг догадается, о чем ты думаешь.
Теперь она этого даже не замечала. И ей в голову больше не приходила мысль сравнивать его с жабой.
— Знаешь, Луиза, новенький не говорит по-французски! Должно быть, он приехал вчера или позавчера и кто-то сказал ему, что у нас сдается комната.
Она снова возвращалась к этой теме, более обеспокоенная, чем хотела бы казаться.
— До сих пор все было нормально. Поначалу всегда составляешь себе неверное представление, потому что еще не знаешь людей. Когда вселился мсье Ленижевский, шесть лет назад, я думала, что не смогу его вынести и неделю. Помню, как на второй день я сказала ему, что он слишком громко хлопает дверями и может их сломать. А он ответил мне: «Если сломаю — оплачу!» Я была в шоке. И, тем не менее, он остался здесь на четыре года, а его мать не поленилась приехать, чтобы поблагодарить меня.
Она без конца вставала, чтобы взять что-либо с огня и положить дочери и себе.