— Ничего. Мне нужно выйти на улицу.
Это было неправдой. Она это чувствовала. Он просто сердился. У него не было друзей. Ему нечего было делать в этот час в университете. И он не относился к тем, кто станет просто бродить по улицам из удовольствия, особенно в холодное время года.
Если он уходил из дома, то только для того, чтобы не присутствовать при заселении нового жильца.
— Как хотите!
Чуть позже она увидела, как он спустился к входной двери, с вязаным шерстяным шарфом вокруг шеи, засунув руки в карманы своего чересчур длинного пальто зеленоватого цвета, которое одним своим видом выдавало в нем иностранца.
Он с силой хлопнул дверью, и это тоже не было случайностью.
Весь день небо было по-утреннему холодным и серым, и сейчас, к трем часам, снежные хлопья кружились в воздухе, такие легкие, что исчезали, не оставляя следа. В классах школы напротив зажгли свет.
Как обычно по четвергам, мадам Ланж в парадном наряде отправилась за покупками в центр города и должна была вернуться не раньше пяти часов; возможно, в половине шестого она по дороге зайдет за Луизой на телефонный узел.
Вот уже целый час Эли находился дома один, устроившись со своими лекциями на разогретой кухне, с пылающим лицом и слезящимися от насморка глазами. Когда ему не нужно было никуда идти, он не повязывал галстук и частенько весь день носил под пиджаком свою пижаму. Он брился всего два-три раза в неделю, и сегодня его щеки были покрыты щетиной в полсантиметра.
В самом начале его пребывания в доме мадам Ланж как-то сказала ему:
— Не понимаю, как в вашем возрасте можно быть таким… не элегантным.
Она слегка запнулась на последнем слове. На самом деле она подумала: «таким неопрятным».
Затем добавила:
— Иногда мне кажется, что вы это делаете нарочно.
Она не стала развивать свою мысль дальше, но ее взгляд скользнул к его ногтям с черной каймой.
Румын, наверное, был в университете, куда он записался на горный факультет. А может, он сидел в каком-нибудь кафе в центре города в компании своих соотечественников, пару-тройку которых уже успел отыскать.
Он еще не совсем включился в жизнь дома, и, тем не менее, вот уже целую неделю, с тех пор как впервые переступил порог, он оставался здесь главным персонажем. Даже во время его отсутствия чаще всего говорили именно о нем.
Утром, например, хозяйка старалась не шуметь, потому что он просыпался поздно, и было слышно, как она просит мадемуазель Лолу или мсье Стана, выходящих на улицу:
— По коридору идите на цыпочках. Дверью не хлопайте.
Прежде чем отправиться убирать в комнатах, она поворачивалась к Эли:
— Ну вот! Я накрыла на стол. Скажите ему, что масло в холодильнике. Вы последите за огнем?
В отличие от Эли, новый постоялец тщательно следил за собой и уделял много времени своему туалету. Поскольку в доме не было ванной, он каждые два дня отправлялся в общественные бани квартала и даже спросил у Эли, нет ли в городе турецкой бани.