— Шампанского, сигар! — произнес Бам кратко. Оба друга ошалели.
Они вертелись вокруг Бама, как факиры вокруг идола, не смея до него дотронуться.
— Дорогой мой Бам, — начал Трип.
— Достойный друг мой, — всхлипнул Моп.
— Во–первых, — произнес Бам, — здесь, нет ни Бама… ни Трипа… ни Мопа… Здесь, прежде всего, я, Гуго Барнет из Кентукки.
— А!..
— Затем… — он указал на Трипа, — полковник Гаррисон. Трип встал и отвесил церемонный поклон.
— Наконец, Франциск Диксон из Коннектикута.
— Отлично, — сказал Моп.
— Это еще не все, Гуго Барнет — банкир, маклер, участвующий в торговле солониной и мануфактурой,
— Хорошо.
— Гаррисон и Диксон…
Тут внимание Трипа и Мопа удвоилось.
— Гаррисон и Диксон — журналисты. Гомерический взрыв смеха приветствовал это странное назначение,
— Журналисты! — воскликнул Трип, покатываясь от смеха.
— И без журнала! — визжал Моп.
— Журналисты и С журналом, — холодно продолжал Бам, — потому что вы основываете журнал…
Галлов, как говорят, может удивить лишь падение неба. Но можно сказать, наверное, что и они бы изумились невероятному сообщению, сделанному Бамом своим сообщникам. Трип и Моп не произнесли ни слова. — Понятно, что мы обещаем помогать и служить друг другу без задних мыслей, без обмана и измены…
— О! — обиженно выдохнули оба мошенника.
— Да, да, я знаю… но лучше изложить все условия нашего договора. Вы должны мне повиноваться, исполнять все мои инструкции беспрекословно и ни в коем случае не подменять мою инициативу своей… Одним словом, я офицер, а вы солдаты. Взамен вашей покорности я предлагаю следующее…
Глаза обоих широко раскрылись. Эта часть разговора интересовала их больше всего.
— Прежде всего я назначаю вам жалованье по два доллара в день на каждого.