Друзья поплелись за ним следом. Костас достал из сумки баллончик репеллента и, щедро обрызгав открытые участки кожи, передал другу.
- Небольшой шаг вперед для всего человечества по сравнению с 1879 годом, - проворчал он, прихлопнув москита, умудрившегося укусить его через рубашку. Прадеш обернулся и пристально посмотрел на него.
- На этом перемены и заканчиваются, - сказал капитан. - Готовьтесь к путешествию в прошлое.
Тропинку вдруг перебежал огромный паук. Джек застыл на месте - у него перехватило дыхание.
- Нормальная животная реакция, - прокомментировал Прадеш. - Это первое, чему нас научили в школе подготовки к боевым действиям в джунглях. Стоит вам ступить под лесной полог, с вас тотчас же спадают покровы цивилизации; вы снова превращаетесь в животное, в дикого зверя. Ваши чувства обостраются, помогая вам выжить. Но одновременно пробуждается и первобытный страх, инстинкт самосохранения. Его могут вызывать пауки и змеи.
- А также тигры, - проворчал Костас. - Мне сейчас не мешало бы выпить.
- Еще один способ справляться с тяготами здешней жизни - увы, чересчур заманчивый для койя.
Капитан зашагал дальше, переступая через гигинтские корни тамаринда и тика, переплетения которых давно захватили старую вырубку. Листья в кронах зашелестели точно от ветра, и до ушей Джека донеслись визгливые крики обезьян. Вскоре подъем закончился и начались сами дома. Каждый представлял собой незатейливый союз между бамбуковыми подпорками и крышей из уложенных внахлест пальмовых листьев. По периметру у типичной хижины тянулась узкая веранда, отгороженная решеткой из бамбука и черешков пальмиры, перевитых бобовыми стеблями.
- Этот символ здесь кажется довольно неуместным, - сказал Костас, указывая на свежий знак красной краской на стене.
- Серп и молот, - пробормотал Джек.
Прадеш брезгливо скривил рот.
- Партизаны-маоисты. Койя они рассматривают как союзников, но трудно добиться благорасположения человека, когда в знак дружбы ты оскверняешь его жилище. В трезвом состоянии койя откровенно их презивают, однако сейчас лесные племена загнаны в угол и рады любому, кто защитит их от горнодобывающих компаний. Впрочем, идеология маоистов для них ничего не значит, так что серп с молотом скоро замажут.
Вместе они дошли до конца ровного участка, где вокруг деревни уже смыкались джунгли, и начали взбираться по густо заросшему склону. Со всех сторон их окружали признаки человеческого присутствия - дым от костров, незаконченные поленницы, резные игрушки из дерева, но самых людей не было видно.
- А где все жители? - прошептал Костас.
- Наблюдают за нами, - ответил Прадеш. - Незаметность для них - вторая натура. В джунглях учишься многим вещам, и не в последнюю очередь сливаться с окружающим. Меня они знают, но здесь недавно уже появлялись чужаки, представители горнодобывающих компаний, так что у местных есть основания быть подозрительными.
Они вышли на небольшую прогалину за деревней, окруженную могучими палисандрами, атласными деревьями, пальмами и тиками. Присев у корней дряхлого тамаринда, индеец указал на плиту из красновато-охряного песчаника, вросшую в ствол и за сто тридцать лет успевшую оторваться от земли. Костас пристроился рядом.
- Один из священных камушков, о которых вы говорили?
Прадеш покачал головой.
- Посмотрите внимательнее. Это я и хотел вам показать.
- Хорошо. Так, на ней какя-то надпись…
Джек опустился на корточки с другой стороны от дерева, где свет падал обильней. Он притронулся к камню, давая пальцам ощутить его шероховатость и влажность. На плите обнаружилось несколько грубо высеченных строк на английском. Он прочел их вслух:
УИЛЬЯМ ЧАРЛЗ БЕББИ