— Не сразу, мессер Орсеоло, не сразу… — Раздавшийся удар грома, казалось, потряс Дворец дожей до основания. Ничуть не изменившись в лице, сорок первый его хозяин продолжил.
- Лишь когда основная масса будущих воинов Господних готова будет тронуться в путь, избранный вождь покинет свое войско.
— Переместясь, скорее всего, прямо на Небеса, — улыбнулся мессер Кандиано, — не может же быть, чтобы предводителем такого святого дела избрали слишком уж сильно нагрешившего человека.
— Возможно, мессер, возможно, — продолжил Энрико Дандоло. Лишение объединенного войска избранного ими вождя непосредственно перед отправлением в путь внесет необходимую долю неожиданности. И не оставит времени на принятие сколько-нибудь взвешенных решений по поводу дальнейших действий.
— Хотя Цицерон и учил нас, — небрежно прокомментировал мессер Дзиани, что neminem id agere, ut ex alterius praedetur inscitia — никто не должен и извлекать выгоду из неразумения другого — но несчастные рыцари столь часто в своей жизни получают удары по голове, что ожидать от них разумных и взвешенных решений просто не приходится.
— По каким признакам, — продолжил дож, и новая молния осветила его лицо, мы поймем, что второй этап завершен нами успешно?
Мессер Себастьяно Морозини оторвал глаза от толстой пачки бумаг, лежащих перед ним и, переждав накатившийся грохот, вступил в обсуждение.
— Первым признаком является принятие послами крестоносцев подготовленного нами договора на перевозку войска. — Мессер Морозини чуть кашлянул и показал присутствующим лежащую перед ним пачку. — Как мы и договаривались, договор подготовлен максимально длинным, многословным, содержащим весьма большое количество статей, пунктов и подпунктов. Так что, главного они не заметят!
— А главным же, во всяком случае, для нас, — жестко продолжил дож, — является невозможность изменения суммы договора в зависимости от количества реально прибывших для переправы людей. Даже если переправляться через море приедут десять человек, — дож хищно улыбнулся, — им придется платить заранее оговоренную сумму. А она будет скалькулирована, вероятнее всего, под 30–35 тысяч человек. Во всяком случае, именно таковы предварительные оценки войска, которое соберется отправиться в Святую Землю.
— Теперь следующий шаг второго этапа предстоящей операции. — Сейчас уже все присутствующие видели: Энрико Дандоло снова на адмиральском мостике боевой галеры! Хищная ухмылка, чуть пожелтевшие крепко сжатые зубы, экономные, четкие движения рук и корпуса. Адмирал снова планировал сражение, и — горе побежденным!
— На этом отрезке нашей совместной работы мы должны добиться существенно меньшего, — дож сделал паузу, дабы подчеркнуть значение последнего слова, — существенно меньшего количества воинов, прибывших для погрузки на корабли, по сравнению с тем, что было первоначально заявлено при подписании договора.
Гигантская ветвящаяся молния блеснула где-то совсем близко, и почти сразу же страшный грохот потряс дворец до самого фундамента. Не дрогнув ни единым мускулом, дож продолжал:
— К погрузке на корабли должно прибыть не более двух третей от первоначально заявленного числа. По нашим расчетам именно такое расхождение будет достаточным для того, чтобы крестоносцы ни в коем случае не смогли с нами расплатиться.
— И тогда они у нас в кармане, — радостно осклабился мессер Орсеоло, — но на него уже просто перестали обращать внимание.
— Для того, чтобы все это случилось, мы полагаемся на волю Божью, — с никого не обманывающей рассеянностью спросил мессер Мастропьетро, — или предпринимаем собственные шаги?
— Мы предпринимаем собственные шаги, — в тон ему отозвался мессер Дандоло. — Прежде всего, с легкой руки наших друзей по всей Европе пойдут нехорошие шепотки. Что безвременная смерть двух подряд вождей крестового воинства — очень нехорошее предзнаменование. И едва ли стоит принимать участие в деле, которое столь неудачно начинается…
Новая молния разорвала ночь за окном, но уже не такая ужасная, как предыдущая. Похоже, буря перевалила за гребень и начинает помаленьку стихать.
— Ну, и наконец, — продолжил дож, — мы сделаем все необходимое, чтобы третий предводитель похода, избранный некоторым образом уже и с нашим участием, вызывал не слишком большой энтузиазм воинственных паломников. И еще меньшее желание встать под его знамена.
— Стоп-стоп-стоп, — протестующе поднял руки Джовани Фальер. Какой третий предводитель?! Мы пока еще ничего не услышали о втором. Или я окончательно оглох от грохота за окнами? Мне кажется, в этой комнате пока еще ни слова не прозвучало ни о том, кто окажется во главе крестоносного воинства после смерти Ричарда, ни о том, — мессер Фальер важно поднял указательный палец, — как наш гипотетический преемник это воинство покинет.
— Есть ли уже какие-то предположения, — обратился оратор к дожу, — кто возглавит рыцарей в случае смерти Ричарда?
— Вероятнее всего, после него вождем похода станет Тибо, граф Шампанский.
— Тибо Шампанский, — задумчиво протянул Витале Контарини, — достойнейший молодой человек. Я был знаком с его отцом. Превосходное во всех отношениях семейство! — Мессер Контарини прикрыл глаза, защищая их от очередной вспышки за окнами. — Есть ли ясность относительно того, кто поможет графу Тибо э-э-э… покинуть войско?