Тогда дон Мигель сказал:
— Не было никакого нарушения Пражского пакта.
Пара Псов долго молчал, глядя перед собой. Потом, повернувшись к дону Мигелю, спросил, с трудом сдерживая гнев:
— Как это возможно? Ведь никто же не станет утверждать, что вмешательства в прошлое не было!
— Вы слишком прагматичный человек, чтобы уследить за всеми тонкостями. — Дон Мигель закрыл глаза и потер веки. — Я это еще и сам не до конца понял. А следует из этого вывода вот что: вместо того, чтобы отправиться туда и прогнать интервентов, мы просто нанесем им… своего рода визит вежливости, падре Рамон и я. Будет ли от этого польза, одному Богу известно.
Пара Псов хрипло засмеялся:
— Действительно, вы, европейцы, настолько странные, что это недоступно нашему пониманию! Вы проехали полмира, ставили на карту свою жизнь, ради золота и серебра прогнали моих предков с их охотничьих земель, а сейчас, когда у вас отбирают то, за что вы пролили море крови, вы говорите, что отправляетесь туда и собираетесь мило поболтать с грабителями!
Дон Мигель слишком устал, чтобы думать над достойным ответом. А потому промолчал. Наконец Пара Псов поднялся.
— Что ж, все-таки есть маленькое утешение — ваши жернова нас не перемелют. Желаю вам спокойной ночи и остроты ума для дискуссии с разбойниками. Но я бы посоветовал захватить более весомые аргументы — оружие…
Глава шестая
Ущелье, как и ожидал дон Мигель, за тысячу лет так мало изменилось, что было совсем неудивительно увидеть, когда они достигли вершины кряжа, лагерь горнорабочих на месте палаточного городка специалистов Службы. Место прибытия имперцев в прошлое выбиралось так, чтобы их не обнаружили раньше времени. Поверхность земли, вне всякого сомнения, за эту тысячу лет ни один раз приходила в движение, некоторые отличия в рельефе местности были заметны. Но совпадение в точке, в которой они переправились из одного времени в другое, было абсолютным.
План падре Рамона был гениально прост. Когда они, преодолев вершину, оказались на обратной стороне кряжа и дали чужакам возможность себя увидеть, реакция была мгновенной. Настороженные охранники вскинули карабины, но, убедившись, что глаза их не обманывают, опустили оружие. По индейцам, появления которых можно было ожидать в эту эпоху, они немедленно открыли бы огонь, как это и случилось с Серым Конем. Но вид падре Рамона в строгой сутане и дона Мигеля, который по настоянию иезуита надел украшенный драгоценными камнями воротник и нацепил на грудь орден Косы и Песочных Часов, дал понять чужакам, что перед ними такие же пришельцы из будущего. А появление современников означало, что вторжение раскрыто.
Пока весть о появлении католического священника и имперского дворянина катилась по лагерю, они спокойно стояли на легком ветерке. Палаточный лагерь внизу, в ущелье, входы в штольни, желоба для промывки породы, отстойники и прочее снаряжение настолько напоминали рудник, которым управлял Пара Псов, что даже не верилось, что их разделяет тысячелетие.
Работа приостановилась. Повинуясь коротким, лающим приказам, из штолен выходили люди и щурились от солнечного света. Бранились друг с другом и с подчиненными надзиратели, многие из которых, к ужасу дона Мигеля, носили униформу Хронокомпании.
— Добрый день, — сказал по-испански с сильным прусским акцентом один из тех, что носил форму. — Пожалуй, не стоит спрашивать о причине вашего появления. Позвольте представиться — маркграф Фридрих фон Фойерштайн, Старший брат Хронокомпании и вице-мастер бригады Винчеслы. Полагаю, что ваша честь — падре Рамон из Службы времени?
Иезуит наклонил голову:
— Мы уже встречались, хотя, похоже, вы меня позабыли. В Риме, в Школе казуистики. Я заканчивал курс, а вы только начинали.