— Не имеет значения. Не комсомолец, так был им… А прежде всего должен быть человеком…
— Это уж от него самого зависит, — сказал я.
— И от вас тоже, товарищ Марин Масларский… И от меня, от тебя, от всех нас… Все мы за него в ответе.
— Это вопрос сознательности.
— Мы должны над Евгением Масларским взять шефство, чтобы спасти его.
— Ну, влипли! — всплеснула руками Злата.
— А почему бы и нет? — продолжал бай Драго. — Можем ли мы быть безразличными к будущему молодого человека?
Я с нетерпением ждал, когда он закончит говорить. Мне осточертели ораторы, которые постоянно обращаются к слушателям с вопросами. Я имел свое мнение и не нуждался в его вопросах, которыми он совершенно явно хотел на меня повлиять. Я не собирался поддаваться ему.
— Говорят, что он был исключен из комсомола. Но за что?
— За тунеядство… Люди работали, а он болтался без дела.
— Простите? — переспросил бай Драго. — Как вы сказали, за тунеядство?
— И за драку на танцах…
— Вот это уже вопрос! А товарищи по организации проверили факты, прежде чем голосовать? Не проверили. У меня сведения точные…
— И у нас есть сведения, — прервал его Иванчев, — но дело не в этом. Ему нужно протянуть руку. Хорошо, руку мы ему протянем. А он ее примет?
— То же самое и я хотел сказать, товарищ Иванчев! — заулыбался бай Драго. — Масларского нужно поддержать. Тут я его как-то встретил и поговорил с ним. Он раскаялся.
— Плакал, наверное! — бросил я.
— Нет, но очень критиковал себя. И я не побоюсь этого слова — честно критиковал!
— Очень хорошо, — похвалил Иванчев, — так и надо.
— Скажу больше, товарищ Иванчев, он обещал исправиться.
— Еще лучше!
— Вот и я говорю!
— Ну хорошо, включим его в пункт восьмой.