Пока он мне чего-нибудь злобного не сказал, я решил его опередить:
— Я тебя из камеры спас? Спас. Теперь твоя очередь нас вызволять.
Весело сказал, будто не заперты мы вовсе, а рыбку ловим, и теперь спорим — кому удочку тащить.
Я думал он всеми когтями мне в рожу вцепится. Ошибся. Кот даже не дрогнул.
— Спасу я тебя, — говорит, — только стоить это тебе будет.
— Сколько?
— Выйдем — сочтемся.
Знаю его. Обманет. Такое закажет, что всю жизнь расплачиваться придется. Еще и детям моим. Вот только будут ли они у меня?
— Сейчас скажи, а то не разрешу спасать. Может, я лучше соль добывать буду, чем тебе отрабатывать.
— Отпустишь меня — и всё.
— Что — насовсем?
— А ты думал — на время?
Хвостом крутит, глазками зыркает, усы топорщит — знает, что деваться мне некуда. Из-под заговоренного засова еще никто не сбегал.
— Договорились, — я аж вспотел. — Что делать?
— Снимай эти штуки, что Селим заказывал.
— C дуба рухнул? — Вежливо спрашиваю. — Ты значки видишь? Тайная полиция. Отряд лучников специального назначения. Глава стражников. Глава слухачей. А вот эту с черепом я и расшифровывать не хочу! Разве что вот эта, с ботинками, ничего так…
— Снимай давай, а эта, кстати, мне самому нравится, — Кот оглядел склад и сел на мохнатую задницу, показывая, что сеанс вылизывания не за горами. — Корона вверху — королевский заказ, перечеркнутый глаз — заказ тайный. Так что соляные копи тебе не грозят. Просто повесят за то, что нос в королевские тайны суешь.
Выбора нет. Каждый цилиндр весит с треть меня. Шесть штук! Селим думал, что я их до него дотащу? Все-таки есть в этом мире человек, который меня переоценивает! Жаль, что это не принцесса.
Выставив штуки в ряд, я все-таки поинтересовался:
— Мартин, а все-таки, что это такое?
— Это, да будет тебе, Робин Бриджгудстер, известно, так называемые «таланты», — оторвался от вылизывания. — Их греки придумали. Берешь талант — а он из чистого серебра! — наговариваешь заклинание, в котором умение свое сокровенное раскрываешь, и зарываешь в землю. Если умение сильное, то лет на десять, а то и пятнадцать. А потом выкапываешь и продаешь за громадные деньги тем, кто хочет его использовать. Тот, кто купит талант, прижмет серебряную болванку к сердцу и скажет заповедное слово, тут же умение получит, будто всю жизнь этому учился.
— Круть! — Я восхищенно смотрю на болванки. — И что нам теперь делать? Ведь мы заповедного слова-то не знаем!