Павлиний глаз в банке. Пары эфира сразу одурманивают его. Уснувшая бабочка замирает на ватке, распустив свои глазастые крылья.
- До чего же красив! - любуется Михалыч. - Ты только, Юра, представь себе: устроим этого красавца в ящик под стекло, а зимой поглядим на него и вспомним лето, солнышко, луг. Хорошо, брат, тому, кто любит всё это. А теперь после успешных трудов и закусить не грех, - вспоминает он о захваченных с собой бутербродах.
Мы садимся тут же на бугорках и с аппетитом уплетаем хлеб с колбасой и с сыром.
Отсюда, с луга, виден наш крохотный городок. Он весь как на ладони. Красные и зелёные крыши домиков весело выглядывают из густой зелени старых, запущенных садов.
Издали городок похож на пчелиную пасеку. Одноэтажные деревянные домики будто разноцветные ульи. И это впечатление ещё усиливает крепкий медовый запах таволги. Он плывёт над согретой солнцем землёй; кажется, даже сам воздух от этого запаха стал каким-то густым, тягучим. Воздух дрожит, колеблется вдали над лугами и золотится от солнца, словно жидкий прозрачный мёд.
Закусив и немножко отдохнув, мы тем же путём возвращаемся домой.
Дома нас ждала замечательная новость - из Москвы приехала Наташа.
Она выбежала нам навстречу, расцеловала меня и бросилась к входящему следом за мной Михалычу.
- Папа, здравствуй! Какой ты нарядный, весь в белом! - весело приветствовала она. - А это что у тебя, сумка какая-то?
- Тише, тише, там банки, бабочки… ради бога, не разбей! - защищал Михалыч наши трофеи. - Ну, здравствуй. Как доехала?
- Хорошо, всё очень хорошо! Я в последний класс перешла. Поздравь меня!
- Умница, умница, поздравляю! Дай мне только наши сборы отнести, на место поставить.
И мы проследовали к Михалычу в кабинет.
Весь этот и следующий день я почти не отходил от Наташи. Какая она стала большая, совсем почти взрослая! И такая красивая! Стройная, худенькая, лицо смуглое. Где же она успела так загореть? А как хорошо, когда она засмеётся, - зубы белые-белые!
- Ты прямо как негритёнок! - удивлялась, глядя на неё, мама. - Можно подумать, что с юга приехала.
- А я и сама не знаю, где я так загорела. Может, под лампой, когда к экзаменам готовилась, - смеялась Наташа, забавно морща при этом свой носик.
- Совсем, совсем взрослая! - говорил, глядя на неё Михалыч. - И причёску себе устроила. Прямо невеста! Придётся, видно, жениха поискать…
- Ну, папа, как не стыдно надо мной смеяться! - перебивала его Наташа, густо краснея и становясь от этого ещё лучше.
- да я вовсе и не смеюсь, - отвечал Михалыч. - Один жених уже есть: вон Кока Соколов. Он уже, почитай, целый месяц здесь околачивается.
- А как же учение? - удивилась Наташа. - Кажется, доучился, вон выгнали, - махнул рукой Михалыч.
- Бедный, как жалко! - усмехнулась Наташа. - Нужно пойти его навестить.
Не знаю почему, но это намерение Наташи мне совсем не понравилось. Зачем ей идти куда-то навещать Коку? Шла бы лучше с нами на луг ловить бабочек.