- «Пугач»! Я тебе покажу, подлец! Но и осмотр карманов ни к чему не привёл. Кошелька ни у кого не оказалось.
- Садитесь по местам. Начинайте заниматься своим делом.
И она тяжёлой, расхлябанной походкой пошла в переднюю.
- Теперь все куртки обшарит, - дрогнувшим голосом сказал Борис. - А у меня в кармане рогатка. Беда! Выпорет, непременно выпорет.
Все мы сидели, замерев на своих местах, и прислушивались к шаркающим шагам в передней.
- Вот он! Ах ты, подлец! - раздался нечеловеческий крик.
Лизиха ворвалась в комнату, как исступлённая. Она трясла кошельком.
- А-а, подлец! А ещё на евангелии клялся. Подлец, клятвопреступник!
Она подбежала к столу и схватила за руку Васю. Схватила, сдёрнула на пол:
- На колени! Вот тебе, вот, вот, вот!.. - И она изо всех сил ударила его по щекам. - Вон из моего дома! Вор, подлец! Во-о-он! Сейчас полицию позову. В тюрьму, в острог!..
- Я не брал, ей-богу, не брал! Простите, не брал я… - в ужасе, сам, верно, не понимая собственных слов, лепетал Вася.
- Ах, ты ещё врать, врать ещё! Вот тебе, вот!.. С размаху она, видно, попала по глазу. Мальчик взвизгнул от боли и вскочил на ноги.
- Простите, пожалуйста, простите его! - вдруг выскочил и встал перед Елизаветой Александровной Митенька. Встал и заслонил собой Васю. - Простите его, - повторил он, - у него мать больна! Он хотел у вас рубль попросить, хотел, да побоялся.
Елизавета Александровна на секунду опешила от этой неожиданной защиты. Но тут же опомнилась и грубо оттолкнула Митю:
- Не лезь, блаженный! Тоже защитник! Мать заболела, так он воровать? А завтра с ножом придёт, зарежет… Вон из моего дома, вон! - снова заорала она. - Пришли мать ко мне. Не пришлёшь - в полицию заявлю. Оба воры, обоих в острог упеку!
Не помню, как я оделся, как вышел на улицу. Даже Серёжа, всегда такой стойкий, мужественный, и то был подавлен.
- Уж взял бы деньги, и дело с концом! - раздражённо сказал он. - А кошелёк-то зачем? Видно, не успел вынуть, помешал кто-то. Так и сунул, дурень, в пальто!
У нас дома весть о воровстве и страшной расправе произвела очень тяжёлое впечатление, в особенности на маму. Михалыч тоже был огорчён.
- Бедность, - сказал он. - От бедности чего не сделаешь! - Но потом, подумав, добавил: - А всё-таки лучше бы попросил. Чужие кошельки таскать не следует…
- Оставь, пожалуйста, свою мораль! - перебила его мама. - Кого просить-то? Я попросила на лечение Татьянки. Много кто дал?
- Да-а-а-а! - протянул Михалыч. - Скверная история. Тяжёлая история.
- Знаете что, ребятки, - сказала мама, - я вам дам пять рублей, отнесите их Васе, скажите - взаймы, мол, пусть когда сможет, тогда и отдаст. Ну, хоть через год, через два…