Старая концепция, сейчас ее рассматривают как исторический курьез.
Информация, когда‑то бегло просмотренная и благополучно забытая, всплыла мгновенно.
– Врожденная система психологической адаптации. – Определение сорвалось с губ прежде, чем я успела осознать, о чем вообще идет речь. – Ваш вариант генетической памяти: образы, являющиеся принципиально бессознательными, отпечатки, слепки, “архетипы” всего опыта предков, хранилище всех впечатлений.
Нефрит красиво подняла брови:
– А интеллект нам, оказывается, не положен… – Это она пробормотала скорее про себя, чем обращаясь ко мне. Меня же тем временем захватила идея.
– Помню. Красиво. Но вряд ли адекватно. Может объяснять (или не объяснять) человеческое поведение так же, как и любая из тысяч других теорий.
Грациозный взмах рукой. Эта женщина и рот умудряется затыкать так, будто оказывает вам величайшую милость.
– Я и не пытаюсь ничего объяснить. И уж тем более не пытаюсь сказать что‑то на тему Истины, которую вы изволили так небрежно затронуть. Просто провожу красивую аналогию.
Ключевое слово – “красивую”. Вот удочка, на которую эль‑ин ловятся безошибочно. Красота – это как наркотик. Я подперла голову ладонями и уставилась на нее снизу вверх, приготовившись внимательно слушать.
– Вы, разумеется, слышали о некоторых основных архетипах. – Нефрит улыбнулась. – Звучит так, словно людские головы населяет целая толпа народу, в которой никто не может между собой договориться. Но мне когда‑то особенно интересным показался архетип Анимы.
Я фыркнула.
– Истинная “душа”. Образ женщины, который живет внутри каждого мужчины. И пресловутая проекция этого образа на кого ни попадя.
– Что‑то вроде. Но если попытаться подойти к этому с менее практической точки зрения… Ведь как‑то же мужчины себе представляют женщин. В душе каждого находится образ не только матери, но и дочери, сестры, возлюбленной, Небесной Богини. И каждая мать, и каждая возлюбленная вынуждены стать воплощениями этого образа, соответствующего самой глубокой сущности каждого мужчины. – Глаза арр‑леди коротко блеснули. В этот момент мы понимали друг друга великолепно, спаянные единством более глубоким, нежели биологические различия наших видов. – Смешно, да? Он родом из своего носителя, этот опасный и завораживающий образ Женщины. Очень нужная компенсация риска, борьбы, жертв, что обычно заканчивается обманутыми надеждами. Женщина, образ которой живет в сердце мужчины, – утешение за всю горечь жизни. И в то же время Она – великий иллюзионист, обольстительница, которая втягивает его в жизнь своей магией, причем вовлекает не только в благоразумные и “полезные” занятия, но и в ужасные парадоксы и противоречия. Туда, где Добро и Зло, Успех и Гибель, Надежда и Отчаяние уравновешивают друг друга. И так как Она представляет для мужчины величайшую опасность, то и требует от него всего его величия – и, если оно, конечно, в нем есть, Она его получит…
Кали.
Морана.
Ауте.
Генетическая память кипела в моих жилах, как бродит плохо выдержанное вино. Обрывки и вспышки.
– My Lady Sole.
– Да.
Что‑то в этой безумно красивой логике казалось мне смутно неправильным.
– Минутку. Ведь тогда предполагается, что и в душе женщины есть что‑то подобное? Она криво улыбнулась.
– В некотором роде. – Вдруг Нефрит подалась вперед, плавным, совершенно бескостным движением соскользнула на пол. Не то ползком, не то летя над полом скользнула ко мне. И зарылась пальцами в пушистое черное великолепие, соскользнувшее с моего плеча. – Это так. К разговору о мехе.
Даже валяясь на полу и подначивая на дальнейший спор, она умудрилась сохранять потрясающее внутреннее достоинство.