Волосы свободно рассыпались по плечам, лицо, обращенное к окну, казалось, плакало само по себе.
Я пила его, пила глазами, пила и не могла напиться. Тигр, тигр… Как же меня угораздило влюбиться в существо столь прекрасное?
Сама не поняла, как отдала приказ имплантанту, но вес вдруг исчез, тело свободно взмыло ввысь. Я медленно подплыла к Арреку. Осторожно, в любую минуту ожидая просьбы оставить его одного, коснулась щеки.
Влага.
Он повернулся на мое прикосновение, поймал когтистые пальцы в свои. Стальные глаза были бездонными и подозрительно блестели. Мы потянулись друг к другу губами – осторожно, точно боясь спугнуть хрупкое мгновение доверия.
А затем он притянул меня к себе, властно, грубо и почти испуганно. Мы покатились по потолку, черные локоны смешались со светло‑золотистыми.
Наверно, он тоже не знал, кто я и что я. Но, кажется, то, что нужно было мне, нужно было и ему.
* * *
Я осторожно, очень стараясь стать бесплотной, выползла из‑под руки Аррека. Как мы добрались до спальни, оставалось загадкой, но сейчас мне предстояла нелегкая задача выбраться из вороха воздушных простыней и мягчайших подушек, не потревожив сон чуткого, как дикий кот, мужа. Вообще‑то, следовало бы не заниматься чушью и отдохнуть вместе с ним, но, но… В общем, но.
Аррек чуть шевельнулся, и я застыла, завороженно глядя на раскинувшуюся на шелках фигуру. Сейчас он выглядел невероятно усталым – тоже, наверно, неделю глаз не смыкал, а ведь при встрече я совсем ничего не заметила. Мягкой подушечкой пальца провела по ставшей вдруг острой скуле. Сама не знаю, чего было больше: восхищения его самоконтролем или отчаяния из‑за того, что после десяти лет замужества я так и не научилась видеть за безупречностью маски его истинное состояние.
Успокаивающий сен‑образ. Спи…
Я соскользнула с кровати и не оглядываясь вышла из комнаты. Таинственно мерцающее зеркало (еще одно нововведение Аррека) отразило… гм, меня. Кожа, моя чистая, алебастровая кожа линии Тей осталась прежней.
Но в миллиметре от нее свет преломлялся, разбивался тысячью маленьких радуг, обтекал фигуру сияющим ореолом. Аут‑те. Это и значит быть вене: чуть что, организм сам начинает подстраиваться под требования окружающей среды. Вот и я меняюсь, подчиняясь подсознательным желаниям Аррека, уничтожая бездонную пропасть между чуждыми друг другу существами. Во всем. И, в отличие от Кесрит, для меня это не было лишь иллюзией. Легкость и страстность, с которой этот мужчина лепил мое тело и разум согласно своим соображениям, заставляли все внутри сжиматься от его удивительной силы. Но вене непостоянны, как сама Ауте. Даже просто глядя на свое отражение, я видела, как тускнеет перламутровое безумие, вновь заостряются уши… Танец закончился, и способность управлять Вероятностями покидала меня стремительно и неотвратимо, все вокруг становилось привычно плоским, реальным, а не расцвеченным вариантами того, что могло бы быть. Ах, Вероятности… Вот почему я смогла прочесть состояние Ар‑река – просто посмотрела сквозь его проклятые щиты… Я – эль‑э‑ин клана Изменяющихся и клана Хранящих. Надо только постараться не забывать об этом. Возиться с коридорами не хотелось, так что я приказала они сразу же открыть стену покоев наружу, полной грудью вдохнув свежий, пахнущий грозой и свободой воздух. Оттолкнулась ногой, резко распахнув до того невидимые крылья, опрометью бросилась навстречу полночной темноте небес. Северд‑ин мгновенно окружили меня бестелесными призраками, едва ощутимые где‑то на самом краю сознания. И как узнали, где выйду?
Воздух пел и стонал, разрываемый биением крыльев, ветры послушно ударили в спину, закружили в горько‑сладком водовороте. Полет – это как танец. Та же свобода, та же легкость. На Эль‑онн я, если есть такая возможность, стараюсь не пользоваться порталами, больше доверяя древним путям звезд и ветров.