Тело Видящего Истину рядом со мной как‑то загнанно дернулось, щиты заискрились, на этот раз не препятствуя кому‑то извне считать его мысли, а пытаясь защитить своего хозяина от чего‑то, что мог считать он… В который раз я порадовалась, что не обладаю таким даром. Видеть что‑то – одно, но вот всегда совершенно точно знать, что же именно ты видишь… Слишком велико было бы искушение попробовать на себе: каково это – быть разумным, разбегающимся гармониками и смехом потоком. Я и сейчас, если честно, была отнюдь не против это выяснить.
В другой каморке в самом углу угадывался чешуйчатый бок свернувшейся калачиком гигантской змеи. Со стрекозиными крылышками. Завораживающе.
В третьей…
Люди с их играми в познавание психического кажутся такими маленькими, такими наивными детишками… Смешными. А еще более смешон их ужас перед собственной “аморальностью”. Эль‑ин в подобных случаях не стесняются получать от ситуации удовольствие. Тем более что “пациент” и “хирург” у нас обычно оказываются совмещенными в одном лице.
Аррек начал потихоньку зеленеть. Сенсорная перегрузка? Просьба к они – и следующий поворот вывел нас в одну из основных галерей, откуда рукой подать до покоев, отведенных мне в общем доме клана.
Короткий наклон ушей и сен‑образ для северд‑ин – просьба остаться снаружи. Здесь, да еще в обществе Аррека охрана не требовалась.
Эта анфилада комнат не похожа на другие помещения эль‑ин. Здесь те же тонкие, живые и дышащие стены, пронизанные лучами идущего откуда‑то снаружи света, создающими на полу и в воздухе причудливые узоры теней и бликов. То же сплетение развешанных повсюду сен‑образов, позволяющее способным видеть наслаждаться (или ужасаться, что в моем случае ближе к истине) художественными и ментальными способностями хозяев. Те же свободно гуляющие сквозняки.
Но еще и старинные, полированного дерева кресла и невысокий стол. Книжные полки, причудливые произведения искусства, разбросанные повсюду темные подушки. Удивительно, но чернота мебели и зелень стен вполне сочетались, создавая тот эффект единого стиля, который так ценят человеческие дизайнеры. Я огляделась, точно впервые видела знакомые покои, и растерянно опустила уши. Когда этот смертный успел так прочно войти в мою жизнь, что стал ее частью даже в таких мелочах?
Аррек грациозно опустился на низкую длинную кушетку, задрапированную черным шелком. Подтянул одну ногу к подбородку, улыбнулся. Не обычной, насмешливо‑мерзкой своей ухмылочкой, а так, как он это делал, лишь когда мы оставались одни. Устало. Успокаивающе. По‑мальчишески искренне.
Я улыбнулась в ответ. Невольно. Затем посерьезнела: ждали дела.
– У тебя действительно получилось?
– А‑ха.
– Как? То есть где? Куда ты их дел?
– Как и было сказано – засунул в кладовку в нашем личном они. Признаюсь, жить, сидя на хранилище с нейерино‑торпедами, мне еще не доводилось!
Усмешку я предпочла проигнорировать. Все равно более безопасного места нет, так почему бы и не хранить их дома?
– Как, как тебе удалось это провернуть?
– Ну‑у…
Сен‑образ, который он явно довольно долго готовил и полировал в ожидании этого момента, опустился на мои пальцы.
* * *
(… Яркое белое солнце припекало не слишком сильно, по” крайней мере по меркам этой планеты. Белое солнце на зеленом небе – Антея бы оценила.
Аррек откинулся на спинку стула, полной грудью вдохнув пьянящий запах какого‑то местного растения. Кофе (Удивительно, какие разнообразные напитки носили в Ойкумене одно и то же название! Этот, например, был ярко‑синего цвета, и, кажется, в производстве его участвовали насекомые) приятно горчил, поданные к нему пирожные были чуть сладковаты, а жизнь – прекрасна.
Дарай‑князь прикрыл глаза, отдаваясь терпкому вкусу здешнего кофе.