Перепутать было невозможно: истинный дарай. Точнее, когда‑то это тело было истинным дараем. Ауте, Ауте, мать милосердия, а я думала, что Дийнарре здорово досталось…
Должна признать, в абстрактном и отдаленном знании, полученном мной во время танца с Колибри, это выглядело совсем не так, не так…
Биологически этот человек был вполне жив. Фактически от него осталась только оболочка – набор клеток и тканей, способных к выполнению заданных извне функций. Способности, отвечающие за генерацию Вероятностных полей и вообще за пси‑манипуляции, были любовно сохранены и даже приумножены кое‑какими трансмутациями, а вот что касается осознания, целеполагания, личности… В целом, вся эта сложнейшая конструкция (называть ее человеком даже мысленно уже не получалось) несколько напоминала имплантанты эль‑ин: биологическое существо, служащее придатком, симбионтом для носителя (Колибри?) и выполняющее некие приказы, но собственным разумом, в обычном понимании этого слова, не наделенное.
Только вот не помнила я, чтобы для выращивания имплантантов кого‑то приходилось так изменять. Да еще против воли. А Зимний еще хотел учить людей жестокости…
Кстати о людях. Шарен вел себя, как и подобает специалисту по антропологии перед столь интересным экспонатом: очень профессионально, очень обезличенно. Он и не такое видел. Арры же не зря славились своим самообладанием: ни у одного даже зрачки не расширились. Совершенный самоконтроль. Слишком совершенный: у меня под рукой кожа заледенела от обилия наброшенных Арреком на свой локоть щитов.
Да еще сен‑образ Нефрит метался по коридору в состоянии, близком к истерике.
– Похоже, наши друзья из ристов были куда более скрытны с нами, чем мы привыкли думать, вы не находите? – Аррек. Ауте, что у него с голосом? Любимый, ты пугаешь меня…
Нефрит медленно, леденяще‑спокойно кивнула, не отрывая взгляда от показаний вдруг вспыхнувшего перед ней голографического монитора. В воздухе замелькали цифры и формулы какой‑то технической документации. Ее сен‑образ вдруг ясно полыхнул совершенно определенным намерением: уничтожить это место, это существо, это…
– Нет! – Мой голос хлестнул по напряженным нервам собравшихся звонким хлыстом. – Колибри ни в чем не виноват. Он этого не делал, ему от рождения‑то всего несколько часов.
Нефрит, не оборачиваясь, кивнула.
– Возможно. Это… надругательство должно быть убрано. Телу должно быть позволено самоуничтожиться. Хоть в этом мы должны ему помочь.
– Нет.
– Нет?! – Вот теперь она повернулась так быстро, что юбки взметнулись пышным облаком. – Нет???
– Это тело – часть материального обеспечения Колибри. Забрать его – все равно что у вас, арр‑леди, вырезать пару извилин в мозгу. Да и рано еще хоронить существо, которое дышит, живет… Хоть и в измененной форме.
Ее глаза опасно сощурились”, что‑то дрогнуло за щитами. Сергей подобрался: вряд ли он сам сейчас понимал, на кого бросится в случае конфликта. Аррек до боли сжал мою руку, заставив кисть онеметь, альфа‑ящер на его плече резко и протяжно свистнул. Северд‑ин размазались в воздухе ускользающими тенями.
– Довольно. – Мой голос был столь тих, что все невольно вынуждены были переключиться на сосредоточение внимания, чтобы хоть что‑то услышать. Трюк, давным‑давно подхваченный у профессора Шарена, непревзойденного мастера по манипулированию двуногими. – Нечего тут строить из себя оскорбленную невинность. Арры сами “отлаживали этот механизм столетиями”. Конец цитаты. Если результат вас расстроил – идите и сделайте себе харакири. И нечего набрасываться на совершенно непричастное к этому существо.
Почти минуту висела жуткая, удушающая тишина. Только Аррек у моего плеча расслабился сразу, полностью. Он всегда умел быстро оценивать ситуацию и прогнозировать события.