Кто мог оставаться равнодушным при виде этой сцены? Женщина громко сказала:
– Сними шлем, Ред, дай мне взглянуть на твое лицо.
– Мама, я не такой, как прежде… Я похож на страшное чудовище.
– Я узнаю тебя в любом обличье. Сердце матери не может ошибиться.
– Смотри же!
Ред Спид нажал кнопку, снял шлем и бросил его на пол.
И сидящие в зале содрогнулись от ужаса: они увидели зеленое, вспухшее, покрытое чешуей лицо, на котором лишь воспаленные глаза не утратили своего прежнего цвета. Но в них светилась мука, они до сих пор хранили память пережитого.
А мать с нежной улыбкой смотрела на Спида.
– Ред, сын мой, – тихо сказала она. – Наконец-то я снова вижу тебя. Иди же ко мне, дай тебя обнять.
Ред спустился с трибуны и обнял мать. А кругом слышались восторженные восклицания, аплодисменты. Какой триумф для науки и человечества, какой триумф для Центра, профессора Кларка и генерала О'Синнаха!
Но почему же в зале вновь воцарилась испуганная тишина?
Да потому, что на глазах у потрясенных журналистов Ред Спид стал превращаться в прежнее чудовище. Не защищенная шлемом голова начала вздуваться, на щеках проступили темные пятна.
– Немедленно подготовить холодильную камеру! – вполголоса приказал генерал О'Синнах.
Зал мгновенно опустел.
Но ни космонавт, ни его мать ничего не замечали.
Седая маленькая женщина нежно гладила Реда по волосам и, всхлипывая, тихо приговаривала:
– Ред, сыночек, дорогой мой сынок.
Приближался полдень. В классе стоял шум, словно сотканный из тысячи слов и шорохов. Казалось, его порождают сами стены, и он растет, ширится, пока звонок на перемену не прогонит его, точно ветер облако. Звонок вот-вот должен был прозвучать, а Марио и Ренато все еще бились над контрольной работой. Наконец Марио поставил точку и собрался встать.
Ренато с явным намеком сказал:
– Я тоже почти кончил. Вот только над последним вопросом мучаюсь.
Марио вполголоса ответил:
– Покажи… Вопрос-то нетрудный. Пиши. На севере граничит с Италией, Австрией, Венгрией, на востоке – с Румынией и Болгарией, на юге…