— Ага?!
— Знаешь, почему нас Стикс держит?!
— Ну?!
— Мы не заплатили ему вонючие монеты за переправу!
Глыба захохотал так, что перекрыл все звуки. И вместе с ним в иной реальности близ платформы Кузьмолово ржал номер 3. Какофония разносила голову в клочья. А впереди маячил свет, буквально в нескольких метрах. Гермоворота стремительно закрывались. Там, на другой стороне Стикса. На станции метро Лесная. Уровень воды стал намного меньше. Железный каркас царапал то, что в своё время было рельсами. Две летучих мыши вылетели за ворота, но тут же были разнесены выстрелами. Ещё одну Глыба положил с автомата точно в башку. Ошмётки упали в лодку. Вместе с ними гермоворота захлопнулись, а нас двоих успело выбросить на станцию, пока там, с другой стороны, лодка с грохотом не разбилась вдребезги.
Белый потрескавшийся потолок. Так, стены не мягкие, значит, я не в психушке. Уже хорошо. Кровать, на которой я очнулся, состояла из картонных ящиков, наполненных доверху всяким тряпьём. Поверх всего этого ноу-хау продырявленный матрас и одеяло. Подушки не было. Значит, я в метро. Пережил форсирование Стик… Ненасытный молоточек боли ударил точно в висок. Да-да, лучше не вспоминать, хотя события последних двух часов забыть, по-моему, невозможно. Второй амнезии мне точно не пережить. Или третьей? Уже сам сбился со счёту.
В комнате, по размерам чуть больше той, в которой проживал давний герой, пусть и вымышленный — Раскольников, я успел лишь разглядеть прислонённый к углу ремингтон, пока не зашёл Антон Сомов. Я узнал его сразу. Удивительно, но удары по башке влияют на мою память лучше, чем что-либо другое. Неужели, Кензо мне собирается лоботомию сделать? Сомов — молодой парень, располагающей к себе умом и внешним видом. Человек, открытый в общении, к тому же умён не по годам. В отличие от того же Карпова, не просиживается под охраной в убежище.
Антон — мэр пограничной станции Лесная. Пограничной в виду того, что бордюрщики, коммунисты и кировские анархисты не считаются с севером Красной ветки, ибо тот отрезан от остального метро рекой. На деле — 4 станции (Девяткино не в счёт) являются самыми безопасными в плане про- и выживания. Вдали от войн. Так и так, Сомов был знаменит и другим: пять лет назад в год своего совершеннолетия (в питерской подземке оно по-спартански начиналось с пятнадцати лет) изобрёл самогонный аппарат.
— Вот, Молох, держи — прочитав последнюю мысль, протянул мне мэр гранёный стакан с серой мутной жидкостью в ней.
Что и следовало ожидать — самогонка, в миг поставившая меня на ноги. Ядрёная, сволочь. Не позабыв о такой универсальной «закуске» как рукав, я втянул ноздрями перемешавшиеся с освинением запахи протухшей рыбы, крови и пороха. Так, уважаемые, пахнет смерть. Не хватает палёной резины.
— Как там Глыба?
Сомов не успел открыть рот, как зашёл диггер собственной персоной. Словно стоял за дверью, подслушивая. Как в дешёвом теле-шоу, когда герои выходят строго по команде, пока им не скажут. Но то мелочи. Конечно, я был рад, что боец остался в живых. Единственный человек, который прошёл мясорубку вместе со мной и увидел геенну. Может, благодаря Глыбе я окончательно не сошёл с ума.
— Здоро́во! — солдат растянулся в улыбке. Такой пугать детей по ночам, рассказывая истории о домовых и буках, засевших в шкафах. Или о крысах в тоннелях.
— Здоровее видали! — мы по-братски обнялись.
Как мне стало известно, при падении мы с Глыбой оба не хило ударились головой и пролежали в отключке четыре с лишним часа. По моей прикидке скоро наступит вечер, так что не стоило здесь особо задерживаться, дабы успеть к отбою на Площадь Ленина. А это как-никак два немалых тоннеля впереди. Ночью меня точно никто к медикам не пропустит. Станция неспокойная, пусть я и приду со стороны Альянса, а не с захваченной Чернышевской. Кто знает? Может, я шёл по путям Гренадёрская — Ботаническая, как раз принадлежавшим москалям? Нет, риск ни к чему — патруль там дай Боже на Ленина.
— Что насчёт Луначарского? — спросил Глыба у Антона.
— Гм. Он был вчера здесь, взволнованный такой, явно спешил. К нему ещё двое прилипли с Калашами. Типа, сопровождающие. Рыла ещё те, скажу я вам. Шли к медикам, но не знаю, с какой целью. Говорил, мол, секретно. Ответы стоит искать на Выборгской.
— В смысле? — вскинул бровь диггер. От такого взгляда даже у меня по коже прошёл холодок. Эх, не хотел я с воином прощаться на следующей станции.
— Всё просто — Сомов набрал воздуха в грудь. — На Выборгской у него там свой человек, бывший диггер, вроде как. Звать Кузнец. Не потому что мечи куёт, а потому что делает нелегальные огнестрелки, которые позже идут в оборот по всему метро. Куёт их, как кто-то крылато высказался. Ювелирная работа, в срок. Всё как надо. Слышал такое, что Веган снабжается оружием через Восстания и Маяк. А Кузнецу что? Чистый навар, не жалуется. Мироед одним словом. Вон, штурмовая винтовка — тоже его рук дело.
За массивным плечом Глыбы я заметил торчащий ствол М-16. Интересно, куда винтовка Горца делась? Не помешало бы в дополнение к моей «малышке».
— Короче, Луначарский поведал — продолжил мэр. — Что у него намечена встреча с этим Кузнецом. До Ленина они будут добираться вместе с ним. Важен ему он был зачем-то. Губернатор Академы то вашей — умный мужик, а угодил, чувствую, в такую жопу. Ладно. Как вам обоим известно, он так и не дошёл до Выборгской, а Кузнеца, в свою очередь, задержали на станции под подписку, пока вы не прибудете туда и лично не разберётесь во всём сами.
— Антоха, у меня немного другая цель намечена — взял я инициативу.